Страница 1 2 3 4 5 6 7 8
Майкл отправился на всю ночь на вечеринку к старым приятелям и домой пришел только после обеда следующего дня. Голова раскалывалась после пьяного веселья и хотелось рвать на себе волосы. Он вошел в комнату и застал Биркоффа на полу перед обрывками бумаги. Парень растерянно поднял глаза на друга.
– Ну зачем ты?.. – растерянно спросил он у Майкла.
– Оставь это, – Майкл вырвал из его рук клочки и в сердцах бросил их в раскрытое окно. – Ты тоже не ночевал дома?
– Нет, я только что пришел. Вчера ты собирался показать Никите картины, вот я и... поехал навестить маму. Ты же знаешь, я давно у нее не был...
– Ну и как мама? – сухо дробя слова выдавил из себя Майкл.
– Болела. Знаешь, все эти весенние простуды... Послушай, я же говорил тебе, что ты опять порвешь картину. Ну перестань ты снова начинать все заново, пока не определишься со своими ощущениями.
– Я уже определился. Зря я за это брался.
– Что случилось? Вы поссорились?
– Мы не ссорились, а просто ошиблись. Наша встреча была ошибкой. У нее свой мир, у меня – свой. И не разговаривай больше со мной об этой девушке.
– Майкл, – Биркофф подошел к нему и положил руку на его плечо, – не обманывай себя. Она нужна тебе.
– Но ни один из нас не хочет ничего менять в своей жизни. Из моих объятий она бежит в свой бордель и отдает себя тому, кто дороже заплатит. Я должен с этим мириться? Да, я не могу обеспечить ее так, как она к тому привыкла, а она не может жить в тех условиях, которые я могу ей предложить. И дальше что? Тупик, Биркофф. Это тупик, финиш.
– А зачем ты порвал то, над чем так кропотливо трудился?
– Я не могу видеть эту картину, она напоминает мне о Никите... – Майкл подошел к окну и прислонился лбом к стеклу. – Не могу сказать, что обидел ее, – чуть слышно произнес он, – но я чувствую себя виноватым. Она упрямая, но очень нежная и ранимая.
– Ты что, влюбился? – Биркофф удивленно заморгал. – Серьезно влюбился?
– Что мне делать? – Майкл обернулся к другу в полной растерянности. – Я больше не увижу ее.
– Ты сам-то знаешь, чего хочешь? Рвешь картину, а у самого сердце кровью обливается. Ну скажи, что тебе нужно?
– Я хочу, чтобы она вернулась. Я не буду задавать ей никаких вопросов, пусть просто будет рядом.
– Тебе решать, но мне кажется, что...
– Не думай об этом, пусть тебе ничего не кажется. Ты спросил, чего я хочу, а я тебе ответил. И дальше что? Ты мне поможешь?
– Скажи как, и я тебе помогу. Как, Майкл? Поговорить с ней? Позвать ее?
– Нет, нет... Она не выйдет и не станет разговаривать, а войти нам не удастся... Биркофф, сколько у тебя есть денег?
– Что ты хочешь сделать? – Сеймур вытаращил глаза.
– Мне нужны деньги – твои, мои и, возможно, еще чьи-то. Если Никита не хочет бросить свою работу, пусть работает. Поройся в карманах, дружище, а я сбегаю к Рене.
Никита вошла в кабинет Медлин и остановилась в дверях, все еще не решаясь сказать то, из-за чего пришла. Она уже была в вечернем наряде, полностью готовая к встрече с посетителями. На ней было короткое черное платье с широкой шифоновой накидкой, которую она перебирала пальцами, будучи не в силах найти себе другое занятие. Медлин сидела за столом в мягком офисном кресле и смотрела на экран компьютера.
– Ты пришла просто так, чтобы посмотреть на меня? – спросила она наконец, не глядя на Никиту. – Садись.
– Я на минутку, – словно оправдываясь, сказала девушка и присела в мягкое кресло у стойки с бонсаями.
– Хорошо. Но ты мне что-нибудь скажешь или просто посидишь? Знаешь, по вечерам я бываю слишком занята и если ты позволишь, буду заканчивать свои дела, не обращая на тебя внимания.
– Ты сердишься на меня? За что?
– А как ты сама думаешь? И потом, ты пришла не для того чтобы узнать, что я о тебе думаю. Не так ли? Закончим с твоим делом. А потом я скажу тебе, чем недовольна.
– Теперь у меня как-то и настроение пропало просить тебя о чем-либо.
– У тебя его и не было. Рассказывай, – Медлин подняла глаза и внимательно посмотрела на Никиту.
– Медлин, ты можешь помочь мне? Я хочу, чтобы ты поговорила с Полом. Пожалуйста...
– Не раньше, чем ты скажешь мне, о чем я должна с ним говорить.
– Медлин, вы с ним старые приятели... Он устраивает выставку, и участие в ней было бы большой удачей для одного моего друга...
– Для друга-художника? – Медлин поджала губы. – Зачем мне помогать ему?
– Не ему. Мне...
– Никита, почему ты решила, что я стану это делать? Все твои мысли заняты этим художником, у меня складывается впечатление, что ты постоянно где-то с ним, даже когда сидишь передо мной в кресле. Зачем мне поощрять тебя в этом?
– Я виделась с ним всего пару раз. Тебе просто кажется, будто что-то не так. Он замечательный человек, вот я и хочу ему помочь.
– Может быть, он и не такой уж замечательный человек, он просто загадка для тебя, и тебе интересно немного поломать голову над разгадкой. Только зачем так сильно ломать голову? От этого нет никакой пользы. Никому. Никита, все закончится так же внезапно, как и началось. Ему тоже интересно, но... не более того. И когда ты уйдешь из его жизни, через неделю он не вспомнит о том, что ты когда-то существовала в этом мире, а ты до скончания века будешь перебирать в памяти ваши короткие встречи и корить себя за то, что оказалась не достойной его. Если сейчас ты вдумаешься в мои слова, то поймешь, что я более чем права.
– Хорошо, пусть ты права. Все равно я больше не увижусь с ним, – Никита посильнее сжала пальцами подлокотники кресла. – Я просто хочу ему помочь. Пожалуйста, Медлин.
– Ловлю тебя на слове. Я поговорю с Полом в том случае, если ты действительно больше не увидишься со своим художником. Мы договорились? Ты – мне, я – тебе. Я не буду требовать от тебя подчинения, потому что ты все же свободный человек, просто ставлю тебе условие. Ну как?
– Я не люблю, когда мне ставят условия.
– Я тоже не люблю, но иногда без этого не обойтись. Все, тебе пора в зал, – сказала Медлин тоном, не допускающим возражений, и опять углубилась в изучение экрана монитора.
Никита встала и бесшумно вышла за дверь. Она была обижена и унижена. Почему все подряд считают, что ею можно помыкать на свое усмотрение? Да, Медлин – хозяйка этого заведения, но Никита все же здесь работает, а не является ее собственностью. С какой стати она должна подчиняться любому капризу хозяйки? Ей хотелось заплакать. Она попала в совершенно безвыходную ситуацию. Чуть ли не впервые в жизни она чувствовала, что никакого возврата нет, а впереди – только неопределенность, в которой нет абсолютно никаких надежд. Отказаться от Майкла? Что значит отказаться? А разве сейчас он в какой-то мере ей принадлежит? Так что, все довольно просто, но... готова ли она на данном этапе согласиться выбросить из головы такие сладкие мысли и мечты, готова ли забыть Майкла – его силу, нежность, тихий голос, тепло рук, дивные глаза?..
Никита вышла в гостиную и машинально опустилась на один из диванов, стараясь не показать присутствующим сумрачности своих мыслей. Посетителей было мало. Четверо молодых людей за маленьким столиком играли в карты. Естественно, их окружили девушки. Еще несколько постоянных клиентов были заняты беседами за бокалом вина. Никита подумала, что все эти звуки, запахи, пестрые блики нарядов товарок настолько надоели ей, что она может в один прекрасный день просто повредиться рассудком. Она с неудовольствием заметила, как ринулись к ней сразу две мужские фигуры. Естественно, это были близнецы. Давненько она их не видела.
– Добрый вечер, Жозефина! – оба они сияли, как начищенные монеты, и Никита подумала, что еще немного – и ее стошнит. "Любовь моя, я виновата..." – подумала она и нарисовала привычную приветливую улыбку на своем хорошеньком лице, таким образом приветствуя близнецов.
– О, вас давно здесь не было. Что случилось? – спросила она оживленно.
– Это все папаша. Он решил урезать наше финансирование, – ответил один из братьев. – Но мы его переубедили. А где Синди? Она сегодня не будет с нами?
– У нее выходной, ребята...
Никита не договорила, потому что Вальтер отправился открыть дверь очередному посетителю, и в гостиной появился... Майкл Самюэль. Он был не в своей повседневной простенькой одежде, на нем был дорогой черный костюм с черной же рубашкой, небрежно расстегнутой на вороте, а в руке он держал шикарную розу, настолько насыщенного красного цвета, что она казалась черной. Он перемолвился парой фраз с Вальтером, старый дворецкий обернулся ища кого-то взглядом и нашел. Никита с ужасом отметила, что в дверном проеме своего кабинета стоит Медлин и ледяным взглядом смотрит на нее.
Что сделать? Вскочить и выставить Майкла за дверь? А как же клиенты? Медлин не простит такого порыва. А если не это, то что? Тем временем Медлин посмотрела на Вальтера, чуть заметно кивнула ему и подошла к Майклу, по всей вероятности предлагая ему набор развлечений на этот вечер. Никита не слышала их голосов из-за стрекота близнецов и приглушенной музыки, но она отметила, что Майкл разговаривает с Медлин очень мило, чуть склонив голову на бок. Он слегка улыбался и внимательно выслушивает ее предложения. Как глупо! Зачем он пришел? Для того, чтобы обидеть ее? А будет довольно забавно, если сейчас он согласится на предложения Медлин, а под конец выберет себе другую девушку. Они исподтишка наблюдали за стройным красавцем и наверняка вынашивали надежды на то, что его выбор остановится на одной из них.
Но Майкл подошел к ней. Лицо Медлин не выражало абсолютно никаких эмоций, но холод, исходящий от нее, конкретно Никите говорил о многом.
– Никита, я хочу попросить тебя уделить внимание нашему новому посетителю. Хотелось бы, чтобы ему у нас понравилось, – Медлин внимательно изучала лицо Никиты, и девушка изо всех сил старалась держать себя в руках. – Тьери, Этьен, я хочу предложить вам партию в бильярд, – улыбнулась Медлин близнецам, огорченным появлением соперника. – Естественно, со стриптизом.
Обрадованные такой перспективе, они охотно забыли о существовании Никиты и отправились вслед за гостеприимной хозяйкой. Майкл сел рядом с Никитой и протянул ей розу.
– Извини, с этим я переборщил.
– Ты находишь, что переборщил только с розой? – язвительно поинтересовалась девушка, принимая ароматный подарок. – Зачем тебе понадобился весь этот цирк? Подозреваю, что сюда пошел годовой гонорар и, кстати, не только твой.
– Пусть тебя это не беспокоит, – Майкл наградил ее пустым взглядом, окончательно закрывая материальную тему на этот вечер.
– Но Майкл, зачем? – она с трудом сдерживалась, чтобы не рассказать, какую операцию он провалил.
– Я хотел увидеть тебя. Напрасно?
– А других способов не было?
– Этот способ единственный в своем роде. Только так ты не сможешь выгнать меня и отказаться слушать.
– Я могу порезать себе руку и сказать, что ты садист, – предложила Никита. – У нас солидное заведение, и это запрещено.
– Ну давай, если тебе так уж этого хочется, – согласился Майкл. – Кстати, ты так теребишь эту розу... Эти цветы обычно имеют шипы, не порань пальчик.
Никита оставила в покое длинный стебель цветка и подняла взгляд на Майкла. Он смотрел на нее нежно и заботливо, без всякой тени обиды. Неужели он простил ее за ту истерику?
Вальтер поднес им напитки, и девушка умоляюще посмотрела на старика. Она не знала сама, о чем его умоляла, но скорее всего, ей просто не по себе было от того, что она останется наедине с Майклом, от вины перед которым никак не могла избавиться. Вальтер чуть заметно подмигнул своей любимице, уверяя ее в том, что все под контролем и можно расслабиться. Никита тихонько вздохнула и протянула Майклу бокал вина с подноса. Второй она взяла себе, и Вальтер двинулся дальше.
– Ладно, рассказывай, – предложила Никита, покачивая вино в бокале и делая вид, что рассматривать плескание рубиновой жидкости за тончайшими хрустальными стенками куда интереснее, чем смотреть в глаза собеседника.
– О чем?
– Например, поделись своими планами на вечер. Времени у нас много, поэтому можем болтать сколько вздумается.
– Мои планы на вечер? Я хочу провести его с тобой, и мне все равно, как. Главное – с тобой.
– Другими словами, на бильярд со стриптизом ты тоже согласен? – она лукаво прищурилась.
– Я согласен на что угодно, если ты считаешь, что это нам нужно.
– Вот ты куда свернул, – она не сдержала улыбку. – Значит, решения буду принимать я?
– Ты же хозяйка.
– Я не хозяйка. Хозяйка у нас вот, – Никита легонько дотронулась до его щеки, чтобы указать на Медлин, сидящую в своем любимом кресле у фонтана и тихо беседующую с Анной. Она тут же пожалела о том, что коснулась его, потому что оба почувствовали искрящий разряд, пронзивший их тела насквозь.
– Я знаю, – тихо ответил Майкл.
– Мне любопытно, как тебе удалось уговорить ее на ночь со мной. Я уже была обеспечена двумя кавалерами, если ты заметил, – она пыталась совладать с предательской дрожью в голосе.
– Я не заметил. Я видел только тебя.
– Так ты и сказал Медлин?
– Почти. Она не особо сопротивлялась, честно говоря.
– Я, наверное, знаю, почему, – девушка грустно опустила голову, но Майкл приподнял ее подбородок, внимательно изучая ее взгляд. – Нет, нет, не подумай ничего такого, – она испугалась того, что он узнает о ее планах относительно выставки Пола Вульфа и о том, что только что все испортил. Она отняла его руку от своего лица и сжала прохладными пальцами. – Знаешь, Медлин не любит, когда мы заводим романы, вот и захотела, чтобы мне было стыдно.
– И тебе стыдно?
– Нисколько. Наоборот... я... я очень рада, что ты пришел. И мне не хочется здесь оставаться, потому что всем прекрасно видно, что мы ведем себя не так, как остальные.
– А как же нужно себя вести?
– Я держу тебя за руку, а должна вскарабкаться к тебе на колени и предлагать удовольствия.
– Я согласен на такой вариант, – Майкл не улыбнулся, но краешки его губ слегка дрогнули. – Но еще лучше... Никита, у тебя есть своя комната? Знаешь, я хочу о многом поговорить с тобой, просто побыть рядом, а все эти люди мешают мне.
– Своя комната? Я не буду посвящать тебя во все эти нюансы, это просто не интересно, но комната найдется. И никто нас не потревожит. Идем, – она встала и потянула его за руку.
Они прошли через гостиную, держась за руки, и Никита подмигивала девушкам, восторженно провожавшим взглядами эту красивую пару. Взгляд Медлин был прохладно-равнодушным, но Никита представляла себе, что сейчас на уме у хозяйки.
В спальне на маленьком столике стояла бутылка шампанского и огромная ваза с фруктами. Никита подошла к столику и, стоя спиной к Майклу, принялась сосредоточенно очищать банан. Он подошел к ней и осторожно обнял за талию, положив голову на ее плечо. Несколько минут они не двигались, и каждый думал о своем. Потом Никита отломила маленький кусочек мякоти банана, обмакнула в сливки и поднесла ко рту Майкла, искоса наблюдая за тем, как он лениво принял губами ее сладкое угощение.
– Это та самая комната? – просил он наконец. – То самое окно?
– Да. Я задернула жалюзи.
– Зачем?
– Чтобы нас не видел Биркофф... Ведь здесь зажжены свечи.
– Биркофф не смотрит в чужие окна.
– А ты?
– Я тоже, если не вижу в окне тебя.
Разговор больше напоминал игру, потому что слова не имели никакого смысла. Они не мигая смотрели друг на друга. Никита развернулась к Майклу лицом, и он переплел свои пальцы с ее. Они медленно двигались по комнате, не сознавая того, что танцуют под чуть слышную приятную мелодию, доносившуюся неизвестно откуда.
– Прости меня, – прошептала Никита. – Я истеричка.
– О чем ты? – Майкл нежно убрал с ее лица светлую прядь волос. – Ничего не случилось, все было неприятным сном.
– Спасибо, – она чуть заметно вздохнула и уткнулась носом в его плечо, вдыхая неповторимый и возбуждающий мужской запах. – Если я уйду отсюда... что случится?
– Все зависит от того, чего ты хочешь.
– Ты предлагал мне остаться с тобой или я ошиблась?
– Не ошиблась. Я не могу без тебя и смирюсь с любым твоим решением, лишь бы только... лишь бы только изредка видеть тебя в окно.
– Никогда не говори мне такого.
– Почему?
– Чтобы я не могла манипулировать тобой.
– Мне все равно, что ты со мной сделаешь. Я люблю тебя.
– Я очень много думала обо всем что случилось с нами, Майкл. Возможно я могла бы уйти отсюда. Возможно. Но прежде мне нужно закончить то, что я начала. Сейчас это будет сделать труднее, но я прошу тебя: подожди немного. Может быть, даже несколько дней. И тогда, если ты согласишься забыть о моем прошлом, я никогда больше не оставлю тебя.
– Я могу надеяться на это?
– Да.
Майкл прервал ее слова долгим поцелуем.
Он скользнул рукой вниз, к ее ягодицам, и прижал ее к себе сильно, но осторожно. Никита почувствовала, как ее тело мгновенно среагировало на его простую ласку. Не отнимая у него своих губ, она нашла его руку своей и поощряя сжала ее пальцами.
Майкл прервал поцелуй, чтобы внимательно посмотреть ей в глаза. Он как бы спрашивал, действительно ли она готова к тому, что почти неизбежно должно было случиться в ближайшие минуты. Улыбка слегка тронула губы Никиты, и она кивнула, отвечая на его немой вопрос. В маленькой комнатке в доме напротив Майкл ни о чем не спрашивал у нее даже мысленно, потому что твердо знал, что желания Никиты совпадают с его собственными, а здесь он вдруг оказался в совершенно ином положении – положении платного гостя. А не обязал ли он к чему-то любимую и желанную женщину? Все это Никита прочитала в его глазах.
– Все в порядке, – прошептала она, приближая губы к его уху. – Все хорошо, мой ангел.
Он вздрогнул от удовольствия – от ее горячего дыхания по всему его телу скользнул легкий трепет. Никита сильнее прижала его руку к себе, чувствуя пульсирующую тяжесть внизу живота. Майкл опять нашел ее губы и обдул их ветерком легких поцелуев. Взволнованная девушка только сейчас заметила, как приятно от него пахнет – тонкий свежий аромат возбуждал и опьянял ее еще больше. Она с удовольствием отметила, что этот мужчина умеет быть именно таким, каким она хочет его видеть в тот или иной момент.
– Ты замерзла...
Майкл все же высвободил руку и в ответ сжал подрагивающие пальчики Никиты, только что так настойчиво державшие его. Он поднес ее руку к губам и покрыл поцелуями. Играя с ее ладошкой, второй рукой он осторожно коснулся шифоновой накидки, и она послушно соскользнула с точеных плечиков. Никита осталась только в прямом черном платьице с приспущенными с плеч бретельками. Она потянулась к Майклу, стремясь к нему всем телом, пытаясь преодолеть уже не существующее расстояние между ними. Майкл легко, как перышко, приподнял ее полусогнутыми руками и посмотрел на нее снизу вверх. Никита откинула голову и тряхнула золотыми волосами. Ощущение полета свело ее с ума окончательно, и она почти поверила в то, что до Майкла не знала ни одного мужчины даже визуально.
Она обвила его ногами за талию, и они слились в поцелуе, продлившемся целую вечность. Майкл ласкал ее волосы, а она тонула в его объятиях, впервые за последние десять-пятнадцать лет испытывая настоящий неземной восторг. Все еще наслаждаясь поцелуем, они оказались на шелковых простынях, и Никита, отпустив талию Майкла, утомленно раскинулась на бледно-розовой прохладе. Майкл слегка отстранился, чтобы увидеть эту неописуемую прелесть. Он бережно провел рукой снизу вверх по телу девушки – от бедра до груди – и обнаружил полное отсутствие на ней белья. Ее затвердевшие соски выделялись под мягкой тканью, и Майкл остановился на них, осторожно поглаживая большими пальцами. Никита выгнулась и мурлыкнула, вцепившись пальцами в его рукава. Только теперь она поняла, насколько им мешает одежда, и принялась сражаться с пуговицами на рубашке Майкла. Он, в свою очередь, мягко приобняв ее, нашел молнию на ее спине и освободил разгоряченное женское тело от платья.
– Я люблю тебя, – прошептал Майкл в самое ее ухо, поднимая в ней следующую волну возбуждения, от которой она начала тихо постанывать. Он сжал ее бедра руками и крепко прижал к себе, давая почувствовать свое тело. Никита смотрела на него затуманенными глазами и силилась что-то произнести пересохшими губами. Не позволяя ей сделать этого, Майкл стал целовать ее в приоткрытые губы снова и снова, посасывая и слегка покусывая их.
– Майкл... – выдохнула она его имя прямо в поцелуй. – Майкл, я сейчас умру...
Вместо того чтобы немедленно спасти ей жизнь, он сел рядом с ней на кровати и стал нежно поглаживать ее живот, наслаждаясь прикосновениями к нежной бархатистой коже. Он смотрел на Никиту, постанывающую и с трудом справляющуюся с перебоями в дыхании, и старался унять свои животные инстинкты, чтобы случайно не причинить ей боль.
Но долго ждать Никита не могла. Она поднялась, встала на колени, путаясь в покрывалах, и, осыпая поцелуями плечи и грудь Майкла, потянулась рукой к низу его живота. Он со стоном откинул голову и прижал ее к себе, одной рукой нежно поглаживая ее спину, а второй лаская светлые волосы. Слегка повернув голову, губами он нашел ароматную впадинку на ее плече и легонько провел по ней языком. Девушка глубоко вздохнула от восторга и, покрепче прижав его к себе, повлекла за собой в ворох подушек. Стараясь не допустить утечки сознания, как в прошлый раз, они наслаждались каждым мгновением ласк и поцелуев, издеваясь над собой мыслями о том, что этот раз – последний, другого не будет, а потому нужно подарить друг другу максимум тепла и нежности.
Майкл овладел ею страстно, но очень бережно, поддерживая сильной ладонью ее прогнувшуюся спину. Она снова и снова произносила его имя, полностью отдавшись его власти и совершенно забыв о том, что по идее должна была бы сама взять дело в свои руки, раз уж Майкл решил развить события на ее территории, да еще и в такой форме. И она снова и снова шептала его имя, как будто пытаясь навсегда уложить в подсознании самое для себя важное, и при этом ее глаза безотрывно смотрели в его глаза, подернутые дымкой неземного наслаждения. Он заметил это и принялся целовать ее веки. Никита больше не плакала, как в первый раз, наоборот – ей хотелось кричать от восторга и неуемной радости. С улыбкой она оказалась на пике наслаждения. Майкл прижал ее к себе и убаюкал в своих сильных теплых руках.
Он проснулся глубокой ночью и увидел перед собой Никиту. Она сладко спала, свернувшись калачиком и положив теплую ладошку на его грудь. Майкл погладил ее мягкие волосы, рассыпавшиеся по подушке и по его руке, обнимавшей ее, коснулся губами ладошки и встал с кровати – тихо, чтобы не разбудить свою любимую.
Он подошел к окну и открыл жалюзи. Лунный свет скользнул по обнаженному бархатному телу Никиты. Майкл вернулся к кровати, поднял с пола ее черную шифоновую накидку и подбросил вверх. Полупрозрачная ткань легко взлетела и плавно опустилась, едва заметно лаская нежную кожу спящей девушки. Майкл присел на корточки и оперся подбородком о сложенные на краешке кровати руки. Теперь он видел новую картину, но не знал, решится ли начать все заново. Решится... Ведь он собирался заново начать всю свою жизнь.
Никита открыла глаза, улыбнулась и провела пальцем по брови Майкла, повторяя ее изгиб.
– Я не хотел будить тебя.
– Ты меня не будил, просто я не могу лежать с закрытыми глазами, когда ты на меня смотришь: мне хочется все время видеть тебя.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Потом Никита приподнялась на локте и задумалась.
– Что случилось? – спросил Майкл.
– Подари мне свою картину. Пожалуйста.
– Какую? – он испугался, что она попросит свой разорванный портрет, и ему придется объяснять, что с ним произошло.
– Любую. Хотя нет, я выберу сама. Можно?
– Конечно. Только зачем?
– Я хочу видеть то, что сделано тобой. Ведь это очень просто, Майкл. Мне хочется иметь что-то от тебя, а если это будет картина – еще лучше.
– Когда-нибудь, – Майкл соединил ее ладони и сжал их своими руками, поднеся к губам, – я смогу отдать свои картины на выставку, и тогда я смогу дарить тебе что-то еще. Я обещаю тебе, моя радость.
– Только не нужно делать этого ради меня, – строго попросила она. – Твои картины заслуживают места на любой выставке, в любой галерее Европы, не говоря уже о каком-то другом месте на планете. И твоя картина – лучший подарок для меня.
– Ты можешь взять их все.
– Достаточно одной. Пока достаточно.
– Ты можешь зайти ко мне когда захочешь и выбрать что угодно. А сейчас я должен идти.
– Побудь еще немного, пожалуйста!
– Скоро наступит утро, и будет новый день. Мы опять увидимся. Мне не хочется оставаться здесь до утра. Правда, Кита... Это не дом...
– Да, конечно.
– Не обижайся, прошу тебя.
– Я не обижаюсь, я все понимаю. Ты правильно говоришь. Иди, а потом мы снова увидимся. Я приду к тебе. Только пожалуйста, не приходи сюда больше. Это не сложно?
– Думаю, я справлюсь с собой.
Никита смотрела, как Майкл пересекает дорогу между их домами, и улыбалась. Теперь она твердо знала, чего хочет, и знала, как будет жить дальше. Оставалось всего ничего – помочь Майклу с выставкой. Ведь вне "Сада Эдриан" она уже не сможет этого сделать.
Утром Никита нашла Медлин в оранжерее. Она орудовала небольшим металлическим совком в кадке с пальмой.
– Ты рано, – недовольно отметила она, заметив Никиту. – В последнее время ты почти не спишь. Еще немного – и я попрошу доктора осмотреть тебя.
– Со мной все в порядке. Я просто хочу поговорить с тобой.
– Мне надоело говорить с тобой, Никита. Подай мне ороситель, будь добра. Моя пальма приготовилась приболеть.
– Я не звала Майкла сюда. Он пришел сам, и это не моя вина, – она протянула Медлин секатор.
– Я просила ороситель, – Медлин сердито покосилась на нее. – Думаешь, ты первая влюбившаяся женщина в этом заведении? Не первая и не последняя, и я знаю меры, которые следует предпринять, чтобы вернуть тебя на землю.
– Я не звала Майкла. Ты сама привела его ко мне.
– По-твоему, я должна была выставить его на глазах у клиентов? Твой Майкл больше не придет сюда, я знаю это и без твоих обещаний. Он заплатил мне полную сумму, а значит, ни у него, ни у его приятелей уже не хватит денег на подобные авантюры до рождества, скажем. Но меня волнует не он, а ты. До него, поверь, мне нет абсолютно никакого дела.
– И с Полом ты не будешь говорить?
– Нет. Мне это не выгодно.
– А ты всегда и все делаешь только ради собственной выгоды?
– А ты? Ты хочешь, чтобы Майкл зависел от тебя, ведь это ты устроишь ему выставку. Не так ли?
– Не так. Он не узнает, что это моих рук дело. Я хочу, чтобы Пол просто посмотрел его картины.
– Договорись с Полом сама. Я отказываюсь от роли посредника, потому что ты не выполнила свою часть договора.
– Пол тоже требует от меня кое-что взамен, – Никита решилась на решительный шаг. – Он хочет, чтобы я летела с ним в Штаты.
– Чтобы ты летела в Штаты? – Медлин посмотрела на нее с любопытством и отставила в сторону ороситель. – Подробнее, пожалуйста.
– Девушка для всех. Еще подробнее?
– Почти то же самое, что ты имеешь здесь. Разве не так?
– Здесь я знаю себе цену, и все ее знают.
– Значит, в "Саду" тебе все-таки не плохо? Самое лучшее решение – оставить все как есть, потому что оба варианта, которые тебе предложили, намного хуже чем то, что есть у тебя сейчас.
– Я хочу, чтобы картины Майкла попали на выставку, а потом буду решать, что делать.
– Я знала, что ты упрямая, но чтобы до такой степени... Знаешь что, Никита, решай сама. Сходи с ума как хочешь. Ты решила изменить свою жизнь – пожалуйста, но учти, что здесь у тебя есть защита, нечто надежное и постоянное, чего ты не будешь иметь ни в Америке, ни в объятиях Майкла. Взвесь все хорошенько и реши, что ты будешь делать, если станешь жить с Майклом. Ты будешь драить кастрюли, мыть пол в вашей каморке, вытирать сопли детям, держать кисти и разводить краски? Каждый из нас умеет что-то делать лучше, а что-то хуже. Ты тоже по-своему талантлива, и я о твоих талантах знаю. Но кроме ночей есть еще и дни, девочка моя, и именно днем большая часть человечества бодрствует. Подумай, что ты будешь делать днем.
Слезы ярости обожгли щеки Никиты. Она попыталась что-то ответить Медлин, но не смогла расцепить зубы, развернулась и выскочила вон из оранжереи, чуть не сбив с ног Вальтера, помогавшему горничной нести сверток с использованным бельем.
– Что произошло, сладкая? – он поймал Никиту за плечо и развернул к себе лицом.
– Не знаю, не знаю... – пробормотала она. – Оставь меня, прошу тебя.
– Только не делай глупостей, – бросил он уже ей вслед, но девушка не слушала старого друга. Она должна была покинуть этот дом как можно быстрее и забыть обо всем, что с ней здесь случилось.
Никита ворвалась в мансарду Майкла взъерошенная и злая. Полы длинного плаща развевались за ее спиной, и она крепко сжимала рукой ремешок спортивной сумки, переброшенной через плечо.
– Вот я, делай со мной что хочешь, – заявила она Майклу с порога.
Биркофф, что-то с аппетитом жевавший, забыл проглотить кусок и на какое-то время застыл от удивления, сжимая в испачканной красками руке раздавленное подобие бутерброда. Майкл молча отложил кисти, встал со стула и подошел к Никите. Снял сумку с ее плеча, переложил на диван и ласково обнял девушку.
– Хорошее начало. Успокойся. Пришла – и хорошо.
– Биркофф, прости, – Никита смущенно посмотрела на парня через плечо Майкла.
– Все в порядке, – он наконец сообразил, что дожевать откушенное куда приличнее, чем выплюнуть, и довел дело до конца. – Разместимся. Мы попадали в ситуации и попикантнее. Да, Майкл?
– Язык у тебя – как парус, так и треплется на ветру, – Майкл обернулся к нему и улыбнулся. – Входи, милая. Разместимся, конечно.
– Я буду маленькой и незаметной, – пообещала Никита.
– Ты – и вдруг незаметная? Лучше не нужно, – возразил Сеймур.
– В принципе, я могла бы снять номер в гостинице, но... почему-то опять пришла сюда. Ноги сами несут меня в этот дом.
– Просто замечательные ноги, – Майкл усадил Никиту на диван, присел перед ней и снял с нее туфли. – Но что все-таки случилось с тобой?
– Я ушла оттуда. Неужели не понятно? Все остальное – просто повод.
– Все ясно, – Майкл встал на ноги и окинул глазами комнату. – Она великовата. Да, Биркофф? Мы уже давно собирались сделать здесь ширму.
– Планировали с самого начала, – подтвердил Сеймур. – Синюю ширму...
– Стоп, почему вдруг синюю? – Майкл посмотрел на него удивленно.
– Ну как же! Ты забыл? Мы договаривались о синей ширме.
– Это спорный вопрос. Я спорил.
Никита вдруг отвернулась от них и уткнулась лицом в подушку. Плечи ее задрожали. Майкл присел рядом и провел пальцами по ее спине. Биркофф растерянно замолчал.
– Что с тобой? Ты плачешь? – Майкл повернул девушку лицом к себе. Но она не плакала, она смеялась. Она была просто счастлива от того, что пересилила себя и ушла, оборвав все нити, связывавшие ее с "Садом Эдриан".
Страница 1 2 3 4 5 6 7 8
ПОДЕЛИТЬСЯ ВПЕЧАТЛЕНИЯМИ МОЖНО: http://www.teleserial.com/index.php?showtopic=9109
