Вторник. 18:15
Центр. Оружейный отдел.
- Доброе утро, Вальтер.
- Здравствуй, сладкая. Как ты?
- Как мокрая соль в солонке…
- Это как?
- Не высыпаюсь.
- Всё за Майкла переживаешь?
- Угу.
- Я беспокоюсь за тебя…
- За меня нечего беспокоится.
- Ошибааааешься. Например, сейчас не утро, а 6 вечера!
- Значит через несколько минут совещание? Надо поскорее закончить план операции…
- Ты его охраняешь, да?
- Иногда…
- Он знает?
- ……….
- А когда ты спишь?
- Когда придётся, Вальтер.
- И долго это будет продолжаться?
- Пака он снова не станет дорожить своей жизнью…
- А если не станет?
- Станет. Я его заставлю…
- Неверный ответ, крошка. Будь я помоложе, я бы взялся за твою защиту. Но сейчас я могу дать только совет – ты не можешь заставить его жить, он должен сам найти в себе силы. Только так!
И ведь я понимаю, что Вальтер прав, но ничего не могу с собой поделать.
Мне не безразличен Майкл, и мне наплевать, сколько времени потребуется, чтобы вернуть его в прежнее состояние.
А ведь я и правда не помню, какой сегодня день. Всё смешалось, не помню даже, когда последний раз видела свою подушку. Кажется, сегодня вторник, значит, я не сплю уже 2й день…
20:00
Центр. Главный зал для Брифинга.
Я доволокла свои ноги до главного зала, не без помощи конечно тройного эспрессо.
Все на месте, Майкла нет.
Чёрт его побери, он абсолютно не контролирует себя! Ну не могу же я его вести каждый раз в Отдел под руки?
Господи, если ты есть, дай мне, пожалуйста, сил и терпения! И вразуми, если можно, этого упрямого мужика!
- Ты уверен, что он знает о совещании? – Шеф был, мягко сказать, поражён наглостью Майкла. Но, по –прежнему, держал себя в руках.
- Да, я сам ему сказал… - Биркоф был напуган больше всех, от незнания чего ждать дальше, как мне на мгновенье показалось, даже втянул голову в плечи.
2 минуты, 47 секунд.
Непозволительная роскошь, даже для Майкла.
Но он появился.
Не могу назвать это облегченьем. Всё в том же пальто, в той же рубашке, что и 2 дня назад, всё с тем же перегаром. Мне начло казаться, что это уже никогда не закончится.
Сказать, что Майкл упрям как 100 быков, это не сказать ничего. Если он решил пустить всё на самотёк, значит Никакие земные силы не смогут его остановить и переубедить.
Но выход есть, и я найду его, во что бы мне это не стало!
- Как мило, что ты явился! – Шеф начинал терять это своё «не весть откуда взявшееся» терпение…
- Спасибо…
- Это склад в окрестностях Бейрута. Там хранятся токсичные химикаты. Сегодня там появится Бревич, чтобы забрать партию биотемита. Майкл! Ты меня слушаешь? ……. Это погрузочная база Бревича в 20 км к юговостоку, наша цель не здесь, а по близости резервного маршрута отхода. Так что ознакомьтесь с местностью. Начало операции через час. Майкл!
- ……….
- Ты и сам знаешь, что твоё поведение не допустимо. Возможно, для тебя это последний шанс исправить своё положение.
Майкл молчал.
************************************
************************************
Среда. 03:45
Ливан. г.Бейрут.
Мы заняли позиции.
С одной стороны я спокойна, Майкл рядом, я практически в безопасности. А с другой стороны нет, так как надеяться на него сейчас более чем опасно, если делать выводы из его морального состояния. Он всё так же не в себе, безразличен ко всему и ко всем, и даже ко мне, как бы не было больно это признавать… Мне страшно об этом думать, но пака это факт, который нет смысла отрицать.
Чёрт возьми, сколько же ещё он будет игнорировать действительность, раскидываться своей репутацией, своей жизнью? Сколько ещё он так продержится? Я боюсь за него, впервые за много лет.
Нелепо…
- Биркоф, грузовик на месте.
- Подтверждаю.
- Позиции противника, Биркоф?
- Все здесь, включая Бревича.
- Резерв есть?
- Нет.
- Ну что, Майкл, атакуем? ……………… Майкл? Мы атакуем?
------------------------------------------------
- Почему бы и нет…
- Все группы вперёд!
Я видел её , скрывающуюся за холмом.
Её светлые волосы, завязанные в нелепый хвост.
С этим хвостом Никита похожа на какого – то мультипликационного персонажа…
Я, почему-то, перевёл взгляд на небо и обратил внимание на луну…
Она сегодня необыкновенно белая и большая…
Полнолуние.
Потом, почему-то, посмотрел на рядом растущие полевые цветы… Я на них, почему-то, раньше, никогда не обращал абсолютно никакого внимания…
Я видел группу, уходящую вперёд, только сам, почему-то, не пошел за ними.
Меня отвлекли мысли, почему-то, о море…
Бред…
Я либо медленно схожу с ума, либо надо завязывать пить.
Выстрелы, громкие, прерывистые автоматные очереди не могли вывести меня из этой идиотской задумчивости.
Я видел, как Никита отстреливалась, и именно сейчас, почему-то, мне нравилось наблюдать за её грациозной манерой держать оружие, и именно сейчас я просто сидел в траве и любовался Ею…
Именно сейчас, когда Её жизни угрожала опасность.
Что я, черт возьми, делаю?
- Биркоф, ты же сказал, что резерва нет!
Я слышал в ухе её взволнованный голос…
И где-то очень глубоко внутри меня начало зарождаться подозрение на всю абсурдность того, что я сейчас делаю.
- По данным разведки - нет, а в чём дело, Никита?
- Нас окружили!
Теперь, это странное чувство из подсознания начало мутировать во что-то другое, что-то большое и угрожающее, которому было явно мало места только лишь во мне, в моей голове.
Толи алкоголь слишком быстро разгонял мои мысли и разжигал во мне чудовищную агрессию, толи последние дни бездействия за мгновения привили меня в состояние полной боевой готовности.
Не знаю.
Я видел Никиту, стреляющую в живые мишени, потом врукопашную отбивающуюся от них же.
Я смотрел на всё это, в полном оцепенении, чувствуя только свои руки, до боли сжимающие автомат, чувствовал, как пульсируют мышцы.
Я видел, как ее силой затаскивают в джип.
И как только Никита пропала из моего поля зрения, больше не виделось ничего.
Ни моря, ни полевых цветов, ни луны, ничего…
Мне за секунды вспомнилось ВСЁ. Вся моя жизнь пронеслась перед глазами.
Я не вспомнил семью, которую недавно потерял.
Я не вспомнил сына.
Не вспомнил Симону.
Елену …
Я вспомнил каждый день, когда видел Её…
Рядом.
Рядом с собой. Возле себя. В своей жизни.
Каждую миссию, когда почти терял Её.
Вспомнился каждый порез на её теле, каждый шрам, каждый синяк и кровоподтёк. Даже цвет её крови, он почему -то всегда казался мне особенным…
Я вспомнил Никиту.
И сейчас, когда вновь помню,- её куда - то увозят.
От меня…
Страх больше никогда не увидеть Никиту, отдался глухой болью в груди.
- Они взяли Никиту, - голос сорвался. Настолько сильно я взволнован.
- Без приказа не действовать, мы анализируем ситуацию. Майкл, будь на связи. Оставайся на месте и жди приказа! Наша цель – Бревич, а не Никита!
Я не знаю, зачем вообще что- либо сказал, потому как мне было абсолютно наплевать на то, что ответит мне в эфире Шеф или Биркоф. Я слышал в ухе голоса из передатчика, они говорили о каких-то 12 часах, каких-то 30%. О том, что Никита не входит в план освобождения. Несколько секунд я просто неподвижно стоял, тело рвалось ехать за ней, мозг же пытался сориентироваться, привыкнуть и вернуться к старому рабочему состоянию. Невидимый рубильник включился и начал выполнять свою прежнюю функцию.
Я протрезвел.
Осознал же всё происходящее и свою непростительное безразличие и халатность уже в дороге.
- Майкл, это приказ, операция завершена!
- Нет.
Последнее, что помню - я выключил передатчик, спустился вниз, сел на чей-то мотоцикл и поехал в сторону, куда повезли Её. И пока я ехал, пытался понять, какая часть меня , в эти недели, сумела выйти на поверхность.
Я не нашел ответа.
Потому что его нет.
Себя таким я никогда не знал…
Начало светать. Я ехал примерно два часа. Я хотел крови, крови тех, кто сейчас возможно причинял боль моему человеку.
На горизонте показалась одноэтажные сооружения, несколько стоящих рядом внедорожников, около 5 вооруженных мужчин. Подъезжая к цели, меня заметили и открыли огонь, - но мне плевать.
Я на линии огня.
Выстрел.
Ещё один.
Двое убиты, вижу в двух метрах от себя ещё дышущее тело, и задаю вопрос:
- Где пленница?
- В доме!
- Пошли.
«Тело» ведёт меня к бункеру.
Трое охранников. Три выстрела.
Железная дверь заперта.
Ещё два выстрела, и она охотно поддалась.
Вижу ЕЁ, привязанную к стулу и сидящую ко мне спиной.
Сердце сжалось,- Никита жива.
Вижу Бревича, пытающегося взять с пола пистолет.
Вижу Никиту, выбивающую ногой последнюю его возможность защититься.
Стреляю, – Бревич мёртв.
Всё под контролем.
Перевожу взгляд на Никиту.
Она сидит на стуле, согнувшись набок. Ей больно. Волосы спутаны, взлохмачены, я боюсь обойти её, боюсь посмотреть. Развязываю её руки, слышу, как она тяжело дышит, слышу, как она тихо плачет…
Мне стало невыносимо жаль её.
Я аккуратно беру девушку на руки, как нечто очень хрупкое. Вижу её лицо, избитое, отёкшее. Глубокую ссадину на лбу.
Никита…
Я перенёс девушку в машину, аккуратно положив на переднее сидение, пристегнул. Сел за руль и с буксом тронулся.
Всё то время, что мы ехали, я постоянно следил за её состоянием. Она - то теряла сознание – то снова приходила в себя.
Я включил передатчик :
- Биркоф, Никита со мной. Через 19 минут мы присоединимся к группе. Уходить придётся по третьему маршруту.
- Ясно. Подкрепление нужно?
- Нет, если в зоне чисто. Проверь, пока мы не пересекли периметр.
- Сделаю!
На секунду мне показалось, что я увидел еле заметную улыбку на Её лице…
***********************************
Три дня спустя. Воскресенье. 15:11
Центр.
За эти три дня я успел обдумать многое, наладить все дела, на которые у меня не поднимались руки. Сейчас же, как и всё моё последнее свободное и не свободное время я думаю о Ней...
С того самого дня, как привёз её в Отдел и сдал в руки мед персонала, - ночевал здесь, рядом, не на минуту не покинув это здание. Я должен был быть в курсе её выздоровления, в курсе всех дел, что касались Никиты.
Я чувствовал свою вину.
Вину за то, что позволил себе бездействовать.
Но я так же знал, что больше такого впредь никогда не повторится.
Я понял, что во мне живёт ещё некая сущность, которая смогла вылезти наружу. До некоторых пор я не знал, что с ней делать, сейчас же она полностью под моим контролем.
Нет смысла отрицать её существование. Я нашел способ с ней сосуществовать.
Я сделал выбор.
Нет смысла отрицать очевидное.
Теперь уже нет смысла.
Больше нет факторов, которые могли бы сдерживать меня.
Столько лет я прятал, хоронил себя.
Я больше этого не хочу.
Я больше не могу.
Устал.
Сейчас для меня всё решено, предельно ясно и понятно.
Всё обдумано и взвешенно.
Никита…
Ее имя со мной повсюду, куда бы я не пошел, что бы я не делал.
Сейчас я иду по коридору и вижу стройный силуэт. Я вижу красное платье, светлые волосы, чёрное пальто, небрежно перекинутое через руку. Я понимаю, что её выписали.
Она стоит возле моего кабинета, спиной ко мне, с кем-то разговаривает.
Я не видел ее четыре дня. Четыре долгих дня.
Вспомнились все решения, которые я принял для себя.
Я привыкал к себе новому, теперь я хочу привыкнуть к себе новому по отношению к ней.
Я осторожно подошел сзади…
- Всё хорошо?- это всё, что я нашелся сказать…
Смотрю на её лицо, изучая ставшие родными черты лица. Подмечаю, - отёки ещё не совсем сошли. Губа тоже не до конца затянулась, отчего мне нестерпимо захотелось нежно поцеловать её…
- Да… Как ты?
- Лучше.
- Хорошо…Может выпьем кофе?
- Да.
15:45
Кабинет Пола Вульфа, Шефа Первого Отдела.
Пол Вульф и Медлин молча стояли у огромного окна «голубятни». Они смотрели на идущих к главному выходу Майкла и Никиту, отмечая для себя новые повороты в жизнях одних из лучших их агентов.
- Бревич мёртв, а Майкл снова в строю, поздравляю. – Медлин чеканила слова, произнося их с особым уважением.
- Спасибо.
- Ты рисковал. Всё могло закончиться очень плохо!
- Но не закончилось…
- Вряд ли всё будет так уж просто. Теперь их ничто не разлучит.
- …В детстве, отец часто брал меня на охоту… У нас было две гончих, отличные собаки. Они очень привязались друг к другу. Они были довольны, и это давало свои плоды…. Но иногда их близость мешала охоте.
- И что вы предприняли?
- хм… Череда оград и наказаний, как и с любым живым существом.
- И что дальше?
- Всё шло хорошо, но потом их близость стала веской причиной для поступка моего отца - одну из собак пришлось усыпить…
20:12
Италия. ресторан Solo per due.
Мы сели за столиком у окна, из которого открывался вид на виноградники, а за ними вела своё неспешное течение река Тибр.
Я здесь был один раз, и это место сразу полюбилось мне. Именно по этому я и привёз Её сюда.
Мы всю дорогу молчали.
Слов не нужно было, чтобы описать всю значимость момента. Вот и сейчас мы здесь уже пол часа, не произнеся не единого слова.
Никита пьёт своё любимое Chаteau Haut-Brion, я же просто сижу и смотрю на неё. На её глаза, ещё не совсем зажившее лицо, гладко расчёсанные волосы, бережно касающиеся её хрупких плеч.
Сижу, смотрю, изучаю, и мне кажется, я уверен, что я всю жизнь видел её в своих снах, только почему-то я их никогда не запоминал.
Ощущение, что я знаю эту женщину тысячу лет.
Мне не надо слышать её слов, чтобы точно знать, о чём она сейчас думает, что хочет или не хочет говорить.
Я вижу лёгкое смущение, да, конечно, смущение, она пытается предположить, какие слова последуют, когда кто-то нарушит тишину. В отличие от меня, она не знает, чем закончится этот вечер, а я не тороплюсь ей что-либо говорить.
Я хочу до конца насладиться этим смущённым взглядом, каким она сейчас смотрит на меня.
Эта женщина, как никто другой, понимает меня. Понимает и принимает таким, какой я есть или могу быть. Догадывается ли она, как глубоко смогла забраться в мою душу? Какие нити в ней больно задевает?
Догадывается, кем стала для меня?
Я запутал сам себя.
Пора положить этому конец.
Говорю ей –то , о чем больше не хочу молчать:
- …Мы должны быть вместе.
Yasha
