Мы взяли на себя смелость опубликовать здесь все произведения, оказавшиеся доступными для нас. К сожалению, связь с некоторыми авторами была утеряна. Если ВЫ из их числа, свяжитесь, пожалуйста, с администрацией сайта.
Моё детство, например. Я не помню своих родителей. В последний раз я их видела, когда мне была неделя от роду. Сразу после рождения меня отдали в интернат. И всё потому ,что я родилась девочкой, чёрт побери! Самое смешное, это то, что если бы мы жили километрах в 10 от города, этого бы не произошло. И у меня бы мог быть брат. Но с другой стороны я рада, что этого не произошло. Я хочу сказать, что за родители могут отдать своего новорожденного ребёнка в приют?
Думаешь, мне было легко рости в этом приюте? Меня окружали точно такие же девочки, с точно такой же судьбой. Но у них всё же что-то было. Их китайские имена, например. Мои родители не удосужились дать мне даже это. «Жасмин» – это европейское имя. Мне дали его уже в приюте. И чёрт, я завидовала своим подругам из-за этого. Годами я не откликалась на своё имя.
Думаю, я была самой злой из всех них. Озлобленной. Остальные принимали свою ситуацию спокойно, они ничего не могли с ней поделать. Но я могла. Или думала, что могла. Когда мне было 16, я сбежала оттуда. Убежала в Гон-Конг и нашла нужных людей. Конечно это было непросто. Но это была единственная цель, которая у меня была в жизни.
Сейчас, когда я думаю об этом, мне становится смешно от того, какой наивной я была. Думала, что могу что-то изменить. Но кое-чего я всё таки добилась. Парочка взрывов, парочка лозунгов. Сейчас мне не то, чтобы очень стыдно, я чувствую себя последней идиоткой, вспоминая об этом. Столько усилий – и всё ради ничего. Разумеется, нам никогда бы не удалось стать услышанными. И вряд ли кому-то ещё удастся.
И вот я здесь. Не могу сказать, что мне здесь очень нравится, но потом, я никогда в жизни не делала ничего так, как мне нравится. Я ставила себе более реальные цели. Делать то, что надо, например. И то, что, как я думала, было нужно сделать.
Я всё хорошо запоминаю, мало возникаю и исполняю приказы – это главное, что тебе нужно, чтобы выжить в этом месте. Мне ли не знать, ведь из всей нашей пятёрки выжила только я. Нил, Трент, Дарвин, Клер – всех их теперь больше нет. И знаешь, что я сделала после того, как узнала о смерти Клер? Вышла и купила себе большой леденец.
Чёрт знает почему, я никогда не была сентиментальной. Здесь лучше забыть значение этого слова, потому что сентиментальность – первый шаг к могиле. В любом случае, я ела этот леденец, ревела, и потом поклялась себе, что этого больше никогда не повторится. И я какое-то время сдерживала свою клятву.
До вчерашнего вечера.
Страница Вторая
Мы с Никитой были на задании. Да, она сейчас Шеф, но всё равно предпочитает делать некоторую работу сама. А это задание было не таким уж и опасным, так что телохранители дали добро.
Мы были в одном ночном клубе, там у нас была назначена встреча с одним информантом. Мне нравятся такие задания. Почти что не опасно, зато можно оторваться в клубе. У меня не часто выпадает время туда сходить.
Это был хороший вечер. Мы сидели в баре и ждали этого человека. Никита повернулась, чтобы поискать глазами нашего информанта, а я краем глаза заметила на её бедре что-то, что заставило меня вхзглянут попристальнее.
Это была татуировка. Два китайских иероглифа, два слога. Конечно, я в курсе этой моды на всё китайское, которая захватила мир в последние годы. Хотя я никогда не понимала, по чему конкретно все так сходят с ума. Лично мне Китай кажется самой обычной страной в мире…Ну, за исключением того, что там многие родители отдают своих новорожденных дочерей в детские дома. В любом случае, многие девушки бегут покупать одежду с китайскими надписями, даже не беспокоясь по поводу того, что там написано. Какую только бессмыслицу мне не доводилось читать, вы бы не поверили! Но в этой надписи был смысл. Это было одно слово. Одно имя. Майкл.
* * *
Неужели это действительно так чертовски необычно сделать себе на бедре татуировку с именем своего любовника? Чёрт возьми, думаю что нет! Но почему-то эта татуировка заставила меня сидеть здесь и думать. Не о чём особенном, просто вспоминать события, которым уже почти два года… И ещё не такие давние. Не это ли называется сентиментальностью?
Но я сижу и думаю. Никита всего на 4 года старше меня и она научила меня всему, что я умею. Я имею ввиду профессиональные знания. (Каждый раз, когда я употребляю слово «профессия», имея ввиду мой род занятий, мне очень хочется смеяться). Я в курсе её истории. Она никогда не хотела быть во главе всего этого. Она хотела совсем противоположного. И наверное, это очень несправедливо, что ей пришлось отказаться от судя по всему единственного человека, которого она любила.
Видишь, я опять начинаю употреблять слова типа «несправедливо». Этого нельзя делать. Это неправильное отношение к жизни, особенно здесь. Я давно поняла, что «несправедливость» - это нечто, что нельзя изменить, а то, что нельзя изменить, лучше просто принять и не скулить по тому поводу.
Возможно, эта чёртова татуировка и не произвела бы на меня такой эффект, если бы не одно обстоятельство.
Страница Третья
Она изменилась, Никита. Я вижу, как это медленно убивает её. Точнее того, кем она была. Каждый день ей приходится принимсать решения о жизни или смерти многих людей. Это именно то, что ей противопоказанно. Она стала более хладнокровно мыслить, да. И в то же время почти что потеряла себя.
И конечно она скучает по нему.
Когда он ушёл, её начальники ясно дали ей понять, что связываться с ним она не может. Вообще. Откуда я это знаю? Примерно месяц назад эти же люди связались со мной. И попросили (если только это можно обозвать таким словом) проследить, что она выполнияет их приказ. В противном случае… Ну, ты понимаешь. И как ты понимаешь, особого выбора у меня тоже не было.
До сих пор я никогда серьёзно не думала, что Майкл может вернуться. А может, просто не хотела думать. Но когда я увидела эту татуировку на Никитином бедре… Не знаю, возможно это покажется странным, но всё стало как-то гораздо яснее для меня.
Он любит её. Она любит его. Он счкучают друг по другу. Конечно они будут встречаться. Они делали это и раньше. Только сейчас они не знают, что это как раз то, чего ждут некоторые люди «наверху». Целеустремлённость этих людей не входит ни в какое стравнение с целеустремлённостью тех людей, который гонялись за Майклом и Никитой раньше. И я работаю на этих людей.
В какой-то мере, это проверка и меня. Я хорошо работаю. Но им этого мало. Если я не смогу этого сделать, то мне конец. Если смогу,… Впрочем, меня это сейчас не особенно интересует. Меня больше интересует, смогу ли я это сделать. Я уверена, что физически я в состоянии, морально – я не уверена. Смогу ли я убить тех, кому я обязана своей жизнью? С другой стороны, у ведь меня нет особенного выбора, да? Я не оправдываюсь, я знаю, что выбор есть всегда, просто мы выбираем то, что нужнее нам. Так и работает этот мир – на эгоистических стремлениях всех людей. Когда я впервые пришла в это место, я тоже сделала свой выбор. Могла бы выбрать другое и лежать сейчас в могиле. Ну вот, опять я пытаюсь оправдаться.
Страница Четвёртая
Я не спала всю ночь. Смешно, правда? Это совсем на меня не похоже. Не хочется это признавать, но я тоже меняюсь. Это бесит меня. Я так хорошо устроилась под своим защитным панцирем, а тут оказывается что он не на чём не держался.
* * *
…Я нагибаюсь к белому цветку, чтобы почувствовать его запах (ещё один сентиментальный поступок с моей стороны).
- Они не пахнут.
Я разворачиваюсь и вижу Никиту. Она стоит, прислонившись к стене, с пистолетом в опущеной руке и смотрит на меня. И зачем только я сюда пришла? Через некоторое время она продолжает.
- Это были наши любимые цветы. Лилии. Они стояли в каждой комнате. Но они не пахнут.
- Я видела твою татуировку.
Она скрещивает руки на груди.
- Почему ты здесь?
Вот оно. Я собираюсь с духом и говорю ей правду.
- Я не знаю.
Она просто кивает.
- Ты скучаешь по нему?
- Это не то слово.
С ней легко говорить. Мы знаем друг друга уже не первый день. Конечно, её я не могу сказать, зачем я пришла, потому что тогда они об этом узнают. А им я могу просто сказать, что проводила небольшую разведку. Поэтому я ниговорю ничего и просто смотрю на неё.
Она смотрит на меня в ответ. Конечно, я должна что-то сказать. В конце концов, это же я не с того ни с сего пришла к ней в квартиру и начала задавать странные вопросы. Я смотрю в её грустные глаза и чувствую, что если я спрошу её, она ответит мне правду. И именно поэтому я не задаю ей такого вопроса. Я не хочу знать правду! Это не оставит мне никакого выбора!
- А почему сейчас осталься только один цветок?
Я понимаю всю тупость своей ситуации. Зачем я спросила это?
- Я редко бываю дома. Здесь невыносимо без…
(Не говори это)
- … Без него.
Ну вот, она это сказала. И с каждым её словом я понимаю, что мне всё сложнее будет сделать то, что я должна сделать.
- Никита,… Ты встречалась с ним после того, как… он ушёл?
Она смотрит мне прямо в глаза и отвечает:
- Нет.
И я вижу, что она врёт.
Я спрашиваю себя ещё раз, сделаю ли я это. И отвечаю, что наверное, да. Я слишком люблю дышать. И ненавижу себя за это.
Страница Пятая
Если я всё же это сделаю, то я сделаю это отсюда. Крыша напротив. Я стою и смотрю вниз, на улицу. В доме, на крыше которого я стою, пять этажей, в доме напротив – четыре. Никита живёт на четвёртом и отсюда прекрасно видно и окна её спальни, и её балкон.
Я пришла сюда… Не знаю, на разведку, наверное. Я измучалась. Говорю вам не чтобы вы меня пожалели, просто констатация факта. Я уже точно знаю, что мне придётся убить их, что я убью их… Наверное, трудно понять, почему я так расстроена. В конце концов, это же моя профессия. Но убить их – это то же самое, что убить… Не знаю, Клер, например. Я бы могла сказать, что это то же, что и убить собственных родителей, но в моём случае это бы звучало иронично. Когда-то я хотела сделать именно это.
Я сижу на невысоком ограждении, спиной к её дому. Закрываю глаза и пытаюсь выбросить из головы все мысли, не думать ни о чём, кроме десяти метрах до улицы. Но и это настроение быстро проходит, и я снова поворачиваюсь к дому. Как раз вовремя, чтобы заметить, как Никита закрывает занавески своей спальни.
Она не заметила меня. Но могла бы. Если бы она посмотрела наверх… ………..Находиться там где я, на виду, - сущее безумие для меня. И ещё больше безумие - стоять на узком ограждении между безопасной крышей с одной стороны и пропастью с другой. Но именно это я и сделала. Я стояла на ограждении, смотрела вниз и думала, как просто было бы сделать один, всего лишь только один маленький шаг вперёд, и… Но я этого не сделала. Как я уже говорила, мне слишком нравится дышать.
Страница Шестая
Примерно через два часа входная дверь дома Никиты открылась. Из неё вышли они и пошли по улице. Держась за руки.
Я смотрела им вслед, пока они не завернули за угол. Потом спустилась вниз, перешла ту самую улицу, вошла в дом напротив, её дом. Подождала лифта. Поднялась на четвёртый этаж. Конечно, у меня был ключ. В прошлый раз она даже не спросила, откуда он у меня.
Я отпираю дверь квартиры четыреста двенадцать и вхожу во внутрь. Двери на балкон открыты и ветер задувает занавески вовнутрь. Мимоходом отмечаю про себя, что я бы на её месте не стала отсавлять дверь открытой.
Потом поднимаюсь по лестнице в спальню. Постель смята. Комната пахнет цветами. Вначале я думаю, что это лилии, но потом вспоминаю, что Никита говорила мне, что они не пахнут. Занавески всё ещё закрыты.
Каким-то образом эта комната действует на меня. Она слишком реальна, она заставляет меня понять, что я в самом конце пути. Можно размышлять сколько угодно о том, сделаю ли я это, пока не придёт время нажать на курок. Ну, сейчас – это последняя остановка перед тем самым нажатием на курок. Но не сегодня. Может быть, завтра.
Я села на пол, и невидящим взглядом рассматривала комнату. Наверное, я запомнила каждую её деталь. Годами после этого мне снилась скомканная постель и задёрнутые занавески Иногда мне даже кажется, что я могу различить запах цветов. Лилий.
Страница Седьмая
- Жасмин?
Не знаю, сколько я так просидела. Можно сказать, я очнулась только, когда меня назвали по имени. Так как это была Никита, наверное, прошло довольно много времени.
Я подняла голову и посмотрела на неё. Я подумала, что она будет удивлена, увидев менея здесь, но она, похоже, ожидала этого.
- Пойдём.
И вот мы сидим за её столом и пьём вино. Не для того, чтобы напиться, нет, а просто потому… Потому что хочется. И я слушаю её.
За какой-нибудь час она рассказала мне всю историю своей жизни. Многое из этого я знала. О многом я даже не подозревала. И к тому моменту, как она закончила, я плакала. В первый раз после смерти Клер. Я не понимаю, каким образом я из там плотно стоявшей на почве реальности девушки превратилась в сентиментальную плаксу? Но этот разговор был до невозможности грустным, он как ножь резал полотно реальности. Казалось, даже дышать было больно.
И вот мы сидим за одним столом, две девушки почти что одинакового возраста, такие разные, и у обеих из нас слёзы в глазах. Она поднимает бокал и то же делаю я. Они касаются и она шепотом говорит:
- Только сделай это быстро.
Страница Восьмая
И вот утро следующего дня. Я опять на этой крыше, только теперь у меня с собой винтовка, а в винтовке две пули – я не промахнусь. Я до последнего момента не смотрю на её дом.
Я не плачу, я спокойна. Все слёзы уже выплаканы. Вчера я опять клялась себе, что больше никогда в жизни не буду плакать. Но сегодня я в этом не так уверена. Кто знает? Никогда не говори никогда. Я чищу винтовку и не думаю ни о чём. Кстати, теперь меня нельзя увидеть из дома напротив. Я только надеюсь, что я буду так же спокойна через несколько минут.
Всё ещё не смотря на её дом, я ложусь на живот рядом с винтовкой. Ну вот, пора и посмотреть. Я открываю глаза и вижу их. Они на балконе. Сидят вместе. Она положила голову на его колени и его пальцы перебирают её волосы.
Я прицеливаюсь, прикасаюсь пальцем к курку, и в последний момент закрываю глаза и считаю до десяти. И молюсь, чтобы когда я их открою, на балконе никого не было бы.
