Страница 1 2 3 4 5 6 7
Майкл жил на четвертом этаже высотного здания. Это очень удобно – труднее попасться на глаза соседям. Можно жить тихо, не привлекая ничьего внимания, и, если очень повезет, соседи не будут догадываться о твоем существовании. Никита знала это точно – она и сама жила в похожем доме. С трудом сдерживая разгулявшееся дыхание, девушка нажала на кнопку звонка. Звонок не работал. Она погромче постучала в дверь, но результата не последовало – дверь никто не открыл. Спустившись обратно во двор, Никита вычислила окна нужной ей квартиры, но они оказались темными. Майкла не было дома.
И что же делать дальше? Уйти и вернуться завтра? Пережить еще одну бессонную ночь? А если он уехал и вернется через месяц? Все может быть. А если он вообще пойдет ночевать к Медлин, и все, что она предприняла, сегодня ей не пригодится? Но зачем же гадать, если можно подождать Майкла здесь хотя бы пару часов?
В киоске возле дома Никита купила пару газет, опять поднялась на четвертый этаж и устроилась на подоконнике между четвертым и пятым. Оттуда ей хорошо была видна дверь Майкла, а он, если выйдет из лифта, заметит ее не сразу. Уставившись невидящим взглядом в газету, девушка принялась ждать. Время стало осязаемым, каждая секунда с болью проходила сквозь ее тело, словно огненная стрела. Она вздрагивала от любого шороха, готовясь увидеть подходящего к своей двери Майкла, но его все не было. За окном нависла жестокая темнота, и Никита стала подумывать о том, что Майкл давно у Медлин и ему дела нет до того, что кто-то ждет его у двери на замызганном подоконнике.
В голову стали лезть разные глупости, как это бывает, когда очень сильно устанешь, и она с еще более ощутимой остротой вспомнила, что началась вторая бессонная ночь. Звезды за окном принялись пьяно подмигивать, а деревья своим шелестом расслабляли и убаюкивали. "Не спать, только не спать," – мысленно приказывала себе девушка, изо всех сил впиваясь ногтями в ладони. Она отложила газету и смотрела на плавно покачивающуюся луну. Почему она качается? Кажется, ей положено неподвижно висеть на звездном небе, а она болтается там, как маятник. А деревья уже не просто шелестели, а шептали слова из детской колыбельной, которую в детстве пела Никите старенькая нянечка.
Как хочется спать! А она не может отвести взгляда от темноты за окном. Какой глубокий мрак! Она уже не видит ни звезд, ни луны, а только кроны деревьев, ставших вдруг гигантскими, как баобабы. И они все пели и пели. Никита открыла окно, один из баобабов протянул к ней свои ветки и поднял с подоконника. Не успев испугаться, она успокоилась, наслаждаясь мягким покачиванием. Она оказалась на толстом и мягком суку, на нее посыпалось великое множество опавших листьев. Они укутали ее уставшее и начавшее замерзать тело, и она почувствовала, что еще немного – и уснет.
"Не спать, не спать..." – сверлила мозг навязчивая мысль. – "Только не спать..."
Призвав на помощь всю силу своей воли, она с огромным трудом заставила подняться налившиеся свинцом веки и чуть не упала со своей ветки. Оказалось, что она сидит не на подоконнике, не на полу под подоконником и даже не на ветке баобаба. Это была совершенно незнакомая темная комната, а она преспокойно проспала неизвестно сколько времени на диване, укрытая мягким одеялом. На спинке стула у изголовья висел ее пиджак, а на сидении лежала сумочка и газеты. Шторы на окнах были плотно задернуты. Людей в комнате не было.
Никита инстинктивно сунула руку в сумочку, надеясь нащупать пистолет, но пистолет там отсутствовал, что повергло девушку в состояние глубокого шока. Несколько секунд она без движения сидела на диване с открытым ртом, а потом резко вскочила, нащупала на полу свои туфли и метнулась к двери. Нужно было немедленно бежать, потому что кем бы ни был приютивший ее человек, а оружие он конфисковал и теперь можно ждать от него любых неприятностей.
Стараясь создавать поменьше шума, она выскользнула в прихожую и устремилась к входной двери. Нужно немедленно покинуть эту квартиру! Она уже держалась рукой за дверную ручку, как вдруг за спиной вспыхнул свет, и девушка развернулась одним рывком, готовая отразить нападение пусть даже без оружия – она в совершенстве владела боевыми приемами. В дверном проеме стоял Майкл, направляя на нее дуло пистолета. Выражение его лица, как всегда, было безмятежно спокойным, и никаких эмоций прочитать было невозможно.
– Вернись, – чуть слышно произнес он и поманил ее пистолетом обратно в комнату, из которой она только что выскочила.
– Я не... – начала было говорить она, но Майкл перебил ее:
– Отойди от двери и вернись туда, откуда встала.
Никита послушно подчинилась. В конце концов, если бы он хотел убить ее, сделал бы это сразу, а не тащил ее на руках к себе домой. Она опять села на диван, а Майкл включил свет в комнате. Комната была обставлена со вкусом, но, на ее взгляд, была мрачноватой. Майкл предпочитал темные тона не только в одежде. По всему было видно, что здесь обитает мужчина, причем живет здесь не так уж часто – комната выглядела практически не обжитой. Ничего лишнего, никаких пусть даже не заметных невооруженному глазу деталей, создающих уют. Жилище человека, не щадящего себя и не ставящего перед собой в жизни глобальных целей, человека в душе одинокого и, возможно, несчастного. Но ведь сам он об этом не догадывается...
Майкл присел перед ней на стул, не опуская пистолет. Его глаза пристально смотрели ей в душу, и она поймала себя на мысли, что радуется тому, что этот взгляд посвящен только ей и никому больше, что опять может видеть его, что он так близко и, в конце концов, хотя бы жив и здоров.
– Очередная попытка убить меня? – тихо, как будто в соседней комнате спал ребенок, спросил Майкл.
– Нет, – как-то чересчур энергично покачала головой Никита. – Но я сердита, – добавила она поспешно.
– Сердита? На меня? – он едва заметно приподнял брови.
– Там кто-нибудь есть? – на всякий случай спросила девушка, кивая на стенку, разделяющую гостиную, в которой они находились, с соседней комнатой.
– Нет.
– Зачем ты пишешь письма с угрозами моей матери? – перешла она к штурму. В конце концов, давно известно, что лучшая защита – нападение.
– Твоей матери? – никаких эмоций. – Вряд ли. Это делает кто-нибудь другой.
– Но кому это нужно?!
– Подумай лучше, зачем это нужно мне.
– Ты решил отомстить мне за обман...
– Ты придала инциденту слишком большое значение. Я и не думал мстить, более того – давно забыл о тебе. Всего лишь сделал выводы и теперь осторожнее отношусь к попутчикам, особенно к попутчицам.
– Не лги, – она почувствовала, как что-то важное внутри нее дрогнуло, а дыхание на секунду прервалось.
– Итак, зачем ты пришла? Спросить, не я ли писал твоей матери угрозы? Не я. Теперь ты можешь идти. Или вначале ты хочешь побить меня или, может, накормить своим любимым ядом?
– А говоришь, что забыл обо мне...
– Но не о твоих живописных методах сведения в могилу. Было чему поучиться. А вот ты меня удивляешь. Как можно выслеживать жертву, будучи погруженной в глубокий сон на подоконнике в подъезде?
– Почему ты не разбудил меня, а притащил сюда?
– Побоялся, что ты от неожиданности выпадешь в окно.
– Ну ладно. Ты меня убьешь? – Никита кивнула на пистолет.
– Зачем мне это нужно? Я не убиваю ради удовольствия. Я уже говорил тебе об этом, – Майкл отложил пистолет на стол.
– Майкл, послушай, – не выдержала Никита, – но я же не убмила тебя!
– Да. И все время попрекаешь меня этим. Я бы не очень обиделся, если бы ты довела начатое до конца, но ты упустила момент.
– Не очень обиделся бы?..
– Да. Все равно твой удар был сокрушительным, и на тот момент пуля была бы для меня отличным выходом. Ты оставила меня в живых и теперь мне расхотелось умирать. Ты извини, но жизнь идет своим чередом, а моя и так напоминает глубокий и темный колодец. Можно сказать, что ничего не изменилось.
– Для меня это было всего лишь заданием, каких ты сам выполнил на своем веку не один десяток. Ты каждый раз взвешиваешь ситуацию перед тем как спустить курок? Размышляешь, насколько тебе симпатична жертва?
– Никогда. И ты тоже сделала это напрасно и совершенно непрофессионально.
– Но ты не был обычной жертвой, пойми это!
– Почему? Потому, что мы прошли одну школу?
– Не только. По многим причинам. Мы с тобой не соперники, Майкл, мы равноправны в НАШЕМ мире. Я поняла, что не имею права причинить тебе вред. Ну просто права не имею! – в запале Никита вскочила на ноги.
– Не шуми, – Майкл приложил палец к губам. – Ты разбудишь соседей и они вызовут полицию, решив, что я насилую здесь юных девушек. В конце концов, ты поступила в сответствии со своим имиджем кровавого Аспида – как змея, подкарауливала жертву и, глядя прямо ей в глаза, вонзилась зубами в горло. Только вот яд решил не выпускать.
– Майкл, прости, – она тяжело опустилась на диван и закрыла лицо ладонями.
– Никогда не проси прощения, ведь ты не простая смертная.
– Ты тоже не простой смертный.
– Да, и я никогда не прошу прощения.
– Даже у своих друзей? – тихо спросила девушка, отнимая руки от лица.
– Но разве ты мне друг? У меня есть только один друг – твой отец. Ты пожелала быть всего лишь врагом, а их так не ценят. По крайней мере, я, потому что врагов у меня куда больше, чем друзей.
– Я не враг тебе, – устало покачала головой Никита.
– Я тоже тебе не враг, поэтому можешь выбирать: останешься здесь до утра или поедешь домой прямо сейчас?
– Здесь до утра?.. – сердце предательски громыхнуло. Что он имеет в виду?
– Да. Можешь выспаться здесь, на этом диване, а утром уедешь.
– Нет, я уеду сейчас. Отдай мой пистолет.
Майкл молча кивнул на лежавшее на столе оружие. Никита забрала предмет, которым зарабатывала себе на хлеб, немного нервно схватилась за пиджак и в который раз за последние полчаса встала с дивана. В конце концов, о чем им еще говорить? Доверять ей Майкл не станет уже никогда, а в то, что письма матери слал не он, она уже поверила. И вообще, скорее всего, она изначально была уверена в этом.
Она вышла в прихожую, стараясь не медлить, хоть все ее существо противилось этому. Уйти означало расстаться с Майклом навсегда, а она не чувствовала себя готовой к такому шагу. Но что делать? Остаться до утра? И на что это будет похоже? Ведь она потом никогда не простит себе подобной слабости. Нет, нужно уходить и постараться как можно быстрее навсегда забыть эту историю.
Уже стоя в открытой двери на лестничную клетку, Никита обернулась. Этому она могла найти оправдание: этот раз – последний, и она будет жалеть, если не унесет навсегда в памяти этот самый что ни на есть последний миг. Майкл все так же сидел на стуле и смотрел ей вслед пустым взглядом. Его вроде и не интересовало ни то, что она уходит, ни то, что она вообще здесь была. Сделав последний выдох, она отвернулась и сделала шаг "в пропасть" – вышла в подъезд и захлопнула за собой дверь.
Четвертый этаж – не невесть какая высота, и она отправилась пешком, с трудом поднимая отяжелевшие ноги. Ее не покидало ощущение, будто в ее жизни закончился очень важный, самый лучший этап. Будущее виделось не просто смутно, а очень мрачно... Неужели это правда, что человека начинаешь особенно сильно ценить, когда теряешь?..
– Я подумал... – услышала Никита в полушаге от себя и вздрогнула от неожиданности. В дверях только что спустившегося лифта стоял задумчивый Майкл. – У тебя есть с собой одно из писем, которые пришли твоей матери?..
– Как ты могла подумать, что я способен на такие глупости? – Майкл внимательно изучал записку в то время, пока Никита мазала теплый тост маслом. Она вдруг вспомнила, что не ела больше суток, если не считать тазик попкорна, поэтому от предложения перекусить не отказалась.
– Даже не знаю. Наверное, чересчур глубоко задумалась, – девушка с аппетитом захрустела тостом.
– Чересчур...
– Да, ты слишком благороден для такой мерзости.
– Речь не обо мне. Давай подумаем вместе: кто-то пишет письма твоей матери, в которых обращается, по сути, к тебе. Это признак трусости. Если бы этот "доброжелатель" не боялся тебя, он сказал бы все, что думает, тебе в глаза. По крайней мере, не использовал бы твою маму. Давай вспомним, с кем ты в последнее время ссорилась.
– Разве мне обязательно с кем-то ссориться, чтобы меня возненавидели?
– Может быть, и не обязательно, но я предлагаю начать отсюда. Вспомни.
– С Сеймуром.
– Я понимаю, что тебе хочется спать, – Майкл устало вздохнул. – Мы продолжим анализировать ситуацию или ты вначале выспишься?
– Извини, давай анализировать.
– Нет, решай сама. Я ведь не тороплю, дело может подождать до утра.
– Нет, нет... Все в порядке. Ладно, Поль Вульф был очень недоволен тем, что я отказалась от его задания.
– Это уже больше похоже на правду. У него мелкая грязная душонка, и я с легкостью могу поверить, что он способен на запугивания. Ты официально отказалась от задания? От какого?
– Не догадался? Отказалась убивать тебя.
– Выходит, что неприятности у тебя из-за меня.
– Нет, причем тут ты? Это было моим личным решением.
– Не спорь. Я виноват, поэтому помогу тебе.
– Для того, чтобы мне помочь, тебе не обязательно искать причину. И потом, ты же еще и виноват?!
– Ну хорошо. Ты согласна принять от меня помощь?
– Конечно согласна, – тост уже не жевался, а мечты стали самыми радужными. – У тебя есть какие-то идеи?
– Пока нет, но если человек настолько подлый и трусливый, его можно серьезно припугнуть. Он ссорится не с теми людьми, и мы должны указать ему на эту ошибку, делая упор на то, что вдыоем мы куда опаснее, чем по одиночке. Хотя... Для него каждый из нас в отдельности мог бы вызвать мигрени и бессонницу.
– Сходить к нему на аудиенцию и сказать об этом?
– Зачем же на аудиенцию? Можно просто использовать его метод – записки. Выслать ему письмо на обратной стороне плодов его собственного творчества. Это должно подействовать куда лучше, ведь он надеется на то, что ты не догадаешься что угрозы исходят именно от него, а если и догадаешься, ничего не сможешь ему сделать. Такое письмо может сделать его заикой. Насколько я знаю Поля Вульфа, именно так с ним и нужно бороться.
– Я бы не сказала, что он такой уж трусливый.
– Никита, человек, который устраняет с пути препятствия чужими руками, обязательно чего-то очень сильно боится, а Поль Вульф только так и поступает. Ты стала бы платить кому-то деньги, чтобы убрать мешающего тебе человека?
– Нет. Но я специально этому обучена.
– Но ведь он тоже чему-то обучен. Неужели нет других путей? Ты знаешь, почему я отказался от сотрудничества с ним?
Никита отрицательно покачала головой.
– Мне пришлось убить девочку-подростка. С его стороны было подлостью заставить меня пойти против моих правил.
– И ты не знал, кого убиваешь?
– Нет.
– Эта история не дает тебе покоя?
– Да, – признался Майкл с неохотой.
– Но чем же провинилась та девочка?
– Только тем, что услышала обрывок какого-то важного разговора.
– Это действительно низость, – Никита поморщилась. – Не бери в голову, Майкл. Да, убийство совершилось твоими руками, но в остальном вина не твоя.
– Так ты себя успокаиваешь?
– Да. Нужно же как-то успокаиваться, – она скорее неосознанно, чем обдуманно, дотронулась пальцами до запястья Майкла и тут же отдернула руку, как от костра. Он сделал вид, будто не заметил этого, и Никита почувствовала, как заливаются краской ее щеки.
– Ладно, хватит об этом. Отдохни, а завтра осуществим наш коварный план.
– Я поеду домой.
– Три часа ночи.
– Я не собиралась ночевать здесь, мне просто нудно было с тобой поговорить.
– Мы поговорили. Не беспокойся: грубо приставать к тебе я не собираюсь и обещаю не входить в эту комнату до тех пор, пока ты не выйдешь сама. Конечно, это твое дело, и ты можешь уехать, но мне не очень хотелось бы, чтобы ты уснула за рулем. Мне кажется, что это не первая бессонная ночь у тебя.
– Ты прав, вчерашняя юыла не лучше. Я... – ну не признаваться же в том. что она не спала из-за него! – Я работала.
– Я понимаю. В общем, выбирать тебе, – он встал со стула. – Погоди, я кое-что тебе покажу.
Майкл вышел из комнаты и вернулся с какими-то бумагами, но Никита спала, уронив голову на усыпанный крошками стол. Ей больше не снился шепот баобабов, она провалилась в глубокий и темный сон без сновидений.
Майкл вынул из принтера еще теплый лист бумаги и протянул Никите, старательно расправлявшей на себе измятую за ночь юбку. Она умудрилась проспать до десяти утра и теперь то и дело виновато поглядывала на Майкла, но он на ее взгляды не реагировал никак.
"На Вашем месте, уважаемый доброжелатель, мы пожалели бы о том, что родились на свет. Потерять многое можно очень легко, сложнее восстановить здоровье.
Искренне Ваши, Н&М."
На обратной стороне листа красовался оригинал письма "доброжелателя".
– Не слишком ли много сарказма? – засомневалась Никита.
– Это уж как тебе угодно. Много писать – вообще не в моих правилах. Я написал бы кратко: "Бойтесь...", – но выдержал стиль автора.
– А подпись?.. Ты думаешь, стоит раскрывать ему наши карты?
– Я думаю, что стоит. Это заставит его серьезно задуматься о последствиях своего хулиганства.
– Ты называешь это хулиганством? – Никита прыснула.
– А как ты предлагаешь это назвать? Взрослый человек занимается непонятно чем: записочки, намеки, отсутствие подписи.
– Он же написал, что он доброжелатель.
– Скажи еще, что его так зовут, – Майкл уже почти улыбался, и Никита почувствовала себя почти оттаявшей и успокоившейся. Ей вдруг стало так уютно в этой комнате, пусть даже на ней был измятый костюм, а волосы были слегка растрепаны, пусть ее жизни кто-то угрожал, да пусть бы даже весь свет ополчился против нее... Но она сидела на мягком диване, удобно поджав под себя ноги, а рядом сидел человек, который сейчас был для нее самым необходимым компонентом жизни, и этот человек улыбался, и он готов был помочь, и, кажется, он простил ее. Ну разве это не повод для радости?
– Майкл, ты думаешь, меня он тоже попытается убить?
– Думаю, что только попытается. Как я уже понял, голыми руками тебя не возьмешь.
– Как и тебя.
– Странно, что после всего, что произошло, ты сделала именно такой вывод.
– Ты все еще дуешься? Майкл, – она проникновенно посмотрела ему в глаза, и он не отвел взгляд, – да не убила бы я тебя! Ну это же была не моя идея. Но если бы ты знал, какое наслаждение мне доставила эта игра! Я старалась загнать в ловушку самого мудрого человека на свете, в какой-то момент этот процесс действительно стал просто игрой, мне было интересно, когда ты догадаешься, что Аспид – это именно я. Может, это было не совсем честно по отношению к тебе, но я не хотела огорчить тебя до такой степени, видит Бог. Да и убивать тебя я давно передумала.
– Зачем же ты встретила меня с пистолетом в гостинице?
– Я знала, что тебе уже все известно, и не могла предугадать твою реакцию. А может, ты первым спустил бы курок...
– Если бы ты получше проанализировала ситуацию, могла бы понять, что я не сделал бы этого.
– То же самое я могу сказать и о тебе.
– В этом я не был уверен.
– А сейчас?
Майкл замолчал и отвернулся. Никита видела, что в его душе идет борьба, он слишком осторожен, чтобы просто так взять и поверить человеку, пытавшемуся лишить его жизни. Может быть, смерти как таковой он боялся поменьше, чем большинство смертных, но благом он ее тоже не считал, это точно. Считать смерть благом может только псих или безнадежно больной человек.
– Майкл, а сейчас? – повторила она свой вопрос и легонько провела пальцами по его плечу. Он вздрогнул всем телом, перехватил ее руку и опять обернулся к ней. Его взгляд выражал долго скрываемую надрывную боль, мольбу, отчаяние.
– Я не знаю. Я пытаюсь дать ответ на этот вопрос самому себе, но никак не приду ни к чему определенному.
– Сейчас я прозрачна, как стекло, – грустно вздохнула девушка. – Что мне сделать, чтобы ты это увидел? Да и тогда я лгала тебе не во всем.
Майкл молчал. Он сосредоточенно смотрел на пальцы Никиты, которые все еще держал в своей руке, осторожно поглаживал их, то ли успокаиваясь, то ли пытаясь сосредоточиться, то ли заряжаясь энергией. От этой нехитрой ласки по коже Никиты забегали мурашки, и она прикрыла глаза, мечтая растянуть эту минуту до бесконечности. Но Майкл отнял руку и виновато посмотрел на девушку.
– Знаешь, тогда наши отношения стали развиваться слишком стремительно. Давай пустим все в более спокойное русло и посмотрим, что из этого выйдет. А сейчас сосредоточимся на других отношениях – с Полем Вульфом.
– Но скажи: ТЫ ВЕРИШЬ МНЕ?!
– Да, – чуть слышно, но твердо ответил Майкл. – Я тебе верю.
Никита облегченно вздохнула, опять нашла его руку и благодарно сжала ее. Жизнь опять забурлила в ней, а в окна грянуло солнце. И тихо улыбнулся Майкл...
Кокетливо поправляя прическу и подмигивая мужчинам, обращавшим на нее внимание, Никита грациозно направлялась в "дамскую комнату" ресторана "Алисия". Невозмутимо протиснуться сквозь толпу танцующих было сложно – приходилось пританцовывать и изгибаться, уворачиваясь от "случайных" прикосновений. Крохотное черное коктейльное платье располагало к этому, да и вообще она выглядела шикарно. Она знала об этом – в этом был смысл ее профессионализма.
Солидный мужчина в черном, которому она строила глазки весь вечер, встал из-за столика, за которым сидел с томного вида девицей, уровень интеллекта которой легко читался по лицу. Он направился в ту же сторону, что и Никита. Она повернула за угол и остановилась в коридорчике, из которого выходило три двери – две уборные и кладовая для инвентаря. Быстро вынув из потайного кармашка на подоле платья крохотный металлический предмет, похожий на шпильку, она ковырнула им в замке кладовой, дверь охотно открылась.
Через три секунды солидный господин тоже показался в коридорчике. Он вплотную приблизился к Никите и сладострастно запустил руки под ее платье. Девушка кокетливо увернулась и поманила его в кладовую. Она не чувствовала ни досады, ни отвращения. Она годами развивала в себе это безразличие и достигла больших успехов. Нужно просто уметь отвлечься, автоматически исполняя свою роль.
Они оказались в тесном и темном чуланчике, Никита прикрыла дверь за своей спиной, позволяя жертве забыть обо всем, наслаждаясь прижиманием ее к стене. Сама она выждала несколько секунд, в мгновение ока плавным и точным движением подняла руку и ребром ладони ударила сластолюбца в особую точку на шее. Лицо его побагровело, и он тяжело упал на пол. Никита попыталась нащупать пульс на его шее, но пульс отсутствовал. Она знала свое дело, за это и получала сполна овации, деньги и проклятия.
Девушка отряхнулась, как бы смахивая с себя мерзость прикосновений убитого, вышла из кладовой, опять вынула свою "шпильку", закрыла дверь и вернулась в зал, как ни в чем ни бывало, рассыпая улыбки во все стороны.
– Никита! – услышала она знакомый голос и чуть не взвыла от досады. Только Сеймур Биркофф умел появляться везде исключительно в неподходящий момент. Он подскочил к ней и радостно схватил за руку. – Это же надо было нам здесь встретиться!
– Вот уж воистину, – не покривила душой девушка. – В таком громадном городе, как Сан-Франциско, мы умудряемся случайно встречаться с поразительной регулярностью. Ты не следишь за мной случайно?
– Перестань! – не понял шутки Сеймур. – Я никогда не стал бы заниматься такими низостями.
– Подумаешь, – примирительно улыбнулась Никита. – Не велика низость.
– Я здесь с друзьями. В основном обмениваемся е-мэйлами, а тут вдруг решили повидаться. Веселая компания. Присоединишься?
– Нет, спасибо. Я должна уйти.
– Так сразу? Ты нарочно это делаешь?
– Нет, милый. Мне позвонил старый друг и попросил зайти к нему. Я же не могу отказать ему, правда?
– Если бы тебе позвонил я, ты нашла бы какую-нибудь отговорку и не пришла.
– Ну извини, – она с трудом удержалась от того, чтобы не потрепать парня по волосам. – Садись-ка, – увлекла его на длинную скамейку у стены. – Я приду к тебе, когда переедешь от мамы. Свистнешь тогда и сообщишь мне свой новый адрес.
– Знаешь... – он помедлил. – Я, наверное, пока не буду переезжать...
– Почему? Что случилось? Мама против?
– Она не против. Она вообще не разговорчивый человек и только пожала бы плечами, скажи я ей о своем решении, но я даже говорить не стал. Понимаешь, у нее сейчас тяжелый период – она рассталась с Майклом.
– Рассталась с Майклом?! – это был неожиданный поворот, и Никита на несколько секунд забыла, что должна уходить. – Как же так получилось? Они выглядели такой слаженной парой.
– Ну откуда тебе знать? Ты видела маму два раза, а Майкла – всего один.
– Но этого может быть достаточно для первого впечатления.
– Знаешь, я и сам привязался к Майклу. Они с мамой были вместе несколько лет. Он кажется угрюмым, себе на уме, но я-то знаю, что на самом деле он отличный парень.
– Так ведь они могли всего лишь повздорить. А через неделю помириться. Не отчаивайся.
– Нет, – Сеймур упрямо покачал головой. – Я видел Майкла сразу после их разговора, и он был твердым, как кремень. Когда он такой. Он уже не передумает.
– Так это было его решение? И что случилось? Ты знаешь? – осторожно стала углублять тему Никита.
– Мама никогда не скажет мне, но я догнал Майкла во дворе и спросил об этом его самого. Он долго молчал, а потом ответил, что любит другую женщину... Я знаю, что мне не стоило бы рассказывать тебе об этом, но ведь ты им почти посторонний человек, а мне так хочется поделиться с тобой. Знаешь. Я даже не думал, что эта история может так на меня подействовать, не представлял, что привязался к Майклу. И теперь он исчезнет из нашей жизни...
– Не сгущай краски. Никто ведь не мешает тебе поддерживать с ним отношения.
– Причин нет. Я ведь не ребенок. Которому нужен отец...
– О каком отце речь? Майкл старше тебя всего на десять лет. Можешь просто созваниваться с ним, ездить рыбачить.
– Нет, – Сеймур грустно качал головой. – Не такой он человек. Если он уходит, то сжигает все мосты.
– Да, – вздохнула Никита, – это правда.
– Ты о чем? – он удивленно захлопал ресницами.
– Это я о своем, о женском, – опомнилась она и вскочила. – Мне правда нужно идти. Я позвоню тебе на днях, честное слово. Мы встретимся в маленьком кафе, как раньше, и будем разговаривать долго-долго.
Краем глаза она увидела, как белокурая интеллектуалка – спутница покойного господина из чулана, ходит по залу и о чем-то спрашивает служащих. Видимо, она начала поиски своего сопровождающего, а ничем хорошим это обернуться не могло. Никита спешно покинула зал.
Она вела машину по ночному городу, автоматически притормаживая перед светофорами и пропуская редких прохожих, и раздумывала о том, что рассказал Сеймур. Странно, но она почему-то всерьез не задумывалась о том, что Майкл может уйти от Медлин. Почему же он ушел? Сказал, что любит другую... Ведь они ничего не решили, и он сам просил не торопиться, а сам ушел от Медлин, с которой прожил вместе несколько лет. О чем может говорить такой скоропалительный поступок?
А что если есть еще и третья?
А что если другая женщина – всего лишь прикрытие для Сеймура?
А что если Майкл уже принял решение?..
Из раздумий ее грубо вырвала трель мобильного телефона. Неверной рукой она нажала на кнопку.
– Слушаю.
– Я получил ваше письмо, Никита, – из трубки донесся голос Поля Вульфа, и Никита болезненно поморщилась.
– Да? А я получила ваше. Теперь мы квиты?
– С чего ты взяла, что это был я?
– Я профессионал, не забывайте об этом. Это моя работа.
– Работа следователя?
– Аналитика.
– А мне казалось, что твоя работа менее интеллектуальна.
– Вам только так казалось.
– Это письмо было угрозой? – он старался заморозить свой голос, но Никита чувствовала в этом голосе нотки страха.
– Все зависит от ВАШЕГО письма. Если это продолжится, то да, наше письмо станет угрожающим.
– Ты теперь в команде с Майклом? Не боишься, что угроза исходит от него?
– Я ничего не боюсь, мистер Вульф, в отличие от вас. Как я понимаю, сейчас вы боитесь собственной тени.
– Не перегибай палку, девочка.
– Вы имеете дело с двумя самыми коварными людьми из всех, с кем вам приходилось иметь дело в своей жизни. На вашем месте я боялась бы.
– Имей в виду: я просто так не стану ждать вашего появления.
– Что вы, я даже подумать об этом не могла.
Не выжидая ответа, Никита нажала на кнопку и отсоединилась. На одном дыхании набрала она номер телефона Майкла. Он тут же ответил. Секунду понаслаждавшись звуками его голоса, она тихонько сказала в трубку:
– Вульф на крючке...
Они встретились в маленьком кафе неподалеку от дома Никиты и проговорили три часа. Темы их разговоров большей частью были слишком далеки от происходящих событий, чтобы назвать беседу деловой, и Никита чувствовала, что может сидеть за этим столиком еще несколько суток, не вставая. Майкл, как обычно, говорил очень мало, но это не тяготило ни одного из них. Очень разные и, вместе с тем, невероятно похожие, они отлично дополняли друг друга. Никита захлебывалась своей радостью, даже не пытаясь скрыть от Майкла свое отличное настроение, а он не изображал усталость, как мог поступить равнодушный человек. Он радовался вместе с ней, но очень тихо и ненавязчиво.
Они шли к дому Никиты пешком. Только что прошел мимолетный летний ливень, и воздух был наполнен душистой влагой. Никита вдыхала его всеми легкими, стараясь надышаться этим звенящим счастьем, это минутой полной душевной гармонии, присутствием Майкла и теплой летней ночью.
Они остановились у подъезда и оба застыли в нерешительности. Следовало бы и очень хотелось пригласить Майкла на чашку кофе, но совершенно неизвестно, как он к этому отнесется. Вполне возможно, что отрицательно кивнет головой и уйдет в ночь. Одна только мысль об этом заставляла вздрагивать. Но откуда узнать, как он поступит, если не пригласить? Вот в чем вопрос. Кто не рискует, тот не пьет шампанского.
– Зайдешь? – чуть слышно спросила девушка, и на целую вечность вокруг них повисла тишина. Казалось, затихло абсолютно все – шум моторов, постукивание каблуков одиноких прохожих, шелест листьев, биение сердца... Наверное, так бывает всегда в подобных ситуациях: ты задаешь важный для себя вопрос и ждешь на него ответа, а ответ задерживается на целую вечность, время становится густым, как расплавленная карамель, и таким же горячим. Кажется, что еще немножко, и этот жар сожжет тебя дотла, если тебе немедленно не ответят.
– А не испортим ли мы этот вечер?
– Мы просто выпьем кофе...
– Именно кофе я и имел в виду.
– Ты всегда просчитываешь все на десять шагов вперед. Что плохого ты высмотрел в моем предложении?
– С некоторых пор я не люблю перепрыгивать через три ступеньки.
– Я тебя не тороплю. Я просто...
– Ну? – Майкл приподнял ее подбородок, внимательно заглядывая в глаза.
– Я просто не хочу, чтобы ты ушел сейчас.
– Почему? Ведь я вернусь.
– Как я могу быть в этом уверена?
– Видимо, вся эта история слишком повлияла на тебя, – без тени улыбки сказал Майкл.
– Ты тоже стал другим – не доверяешь даже самому себе, – тихо отметила Никита.
– Да, в этой ситуации я себе не доверяю.
– Почему?
– Мне сложно себя контролировать.
– Зачем контролировать? Чтобы все не повторилось? Ничего плохого уже не может быть.
– Тебе так только кажется. Бывает кое-что и похуже.
– Не бывает, – чуть слышно прошептала она. – Для меня нет ничего хуже.
– Не бери в голову. Хватит думать об этом.
– Майкл... – она помолчала. – Я встретила Сеймура... В очень неподходящем месте в совершенно неподходящее время. Но это не так уж и важно. Он сказал...
Не в силах продолжать, она подняла глаза на Майкла, надеясь, что он сам закончит ее фразу. Но его лицо оставалось непроницаемым. Он выжидающе смотрел на нее, а она жалела, что затронула эту тему.
– Сказал, что ты больше не бываешь у них.
– Не понимаю, почему тебя это заинтересовало.
– Ты ушел от Медлин?
– Прости, но я не хочу обсуждать эту тему, – Майкл покачал головой.
– Извини, – ее щеки залились румянцем. – Я пойду домой. Спасибо, что провел.
– Спасибо тебе за вечер.
– У нас было деловое свидание, – жестко отрезала Никита и устремилась в подъезд.
На душе скребли кошки, и она поймала себя на том, что совсем не думает ни о чем, кроме Майкла. Ее мало интересуют даже угрозы Вульфа, хоть должны бы были. Но что поделаешь? Как научиться контролировать свои мысли? Это умеет делать, кажется, только Майкл, и часто это просто бесит. Как можно быть таким бездушным?!
Из холодного киллера она превратилась в самую обыкновенную девушку, причем эмоции ее больше подходили к тому возрасту, через который она благополучно перескочила в то время, когда отец учил ее обращаться с оружием, бить противника ногами и умело пользоваться ядами. Теперь она вспомнила, что такое слезы, что такое румянец и бессонные ночи. Но почему? За что такое наказание? А не за что наказывать? Как же все эти убийства? Теперь она расплачивается за содеянное. Но не слишком ли жестоко?.. Фу, какие глупости лезут в голову! Но ведь действительно никогда в жизни она еще не принимала ничего так близко к сердцу.
Никита вошла в квартиру, отбросила в угол прихожей сумку, на автопилоте добралась до дивана в гостиной и упала на него, как была, в одежде. Она не понимала, зачем ей жить дальше. Отец говорил, что в жизни каждого киллера бывают такие моменты, когда просто не осознаешь своей цели, не видишь никакого смысла в своем существовании. Наверное, вот он, этот момент. Но с ней это впервые. Интересно: когда чувствуешь себя хуже – в первый раз или с каждым последующим? Хотелось бы, чтобы в первый – более сильной волны опустошения ей не пережить. Она не винила себя за то, что делала, ни о чем не жалела, но не видела перед собой будущего, что было не менее невыносимо.
Девушка перевернулась на спину и застонала от невыносимой муки. Она сама не могла понять, что ее так тяготит, но что-то же тяготило... Опять пошел дождь и забарабанил в окно, каждым звуком отдаваясь в висках.
С дивана ее сорвал неожиданный звонок в дверь. Не понимая, кто мог бы придти в такой поздний час и опять подозревая во всех тяжких грехах Сеймура, появлявшегося в последнее время где попало, но не знавшего ее настоящего адреса, она подошла к двери и немного помедлила прежде, чем повернуть ключ. А может, это люди Вульфа? Да какая разница? Если это они, ей все равно не уберечься – откроет ли она дверь или выглянет в окно. Она щелкнула ключом.
На пороге стоял Майкл. Он был весь мокрый от дождя, и волосы прилипли ко лбу мелкими колечками. Естественно, мужчины его пошиба не носят с собой зонт. Интересно, как бы он смотрелся с зонтом... Никите вдруг стало смешно и она прыснула в ладонь, но тут же взяла себя в руки. Майкл никак не отреагировал на ее смех и все так же стоял в дверях. Никита посторонилась, чтобы впустить его, но он не пошевелился.
– Давай начнем сначала, – предложил он наконец.
– С какого места?
– С приглашения на кофе.
– Ладно... Зайдешь ко мне на чашку кофе?
– С удовольствием.
– Тогда входи, не стой на пороге.
Майкл вошел в прихожую, и Никита заперла дверь на все завесы. Ей не хотелось, чтобы сейчас пришел кто-нибудь еще, будь то почтальон, залитая соседка снизу или Поль Вульф с базукой. От Майкла пахло влагой, свежестью дождливой летней ночи, легким ветром и шепотом травы. Так и хотелось дотронуться до него, коснуться щекой влажного плеча кожаной куртки, провести пальцами по колючей щеке. Но она не стала этого делать и, пока Майкл раздевался в коридоре, направилась на кухню варить кофе. Пальцы слегка подрагивали, и она несколько раз не попала ложечкой в банку, а потом ошпарила палец кипятком из чайника и сунула его в рот.
Она почувствовала, как сильные и нежные руки Майкла сжали ее со спины и слегка приподняли над полом. Она прикрыла глаза и выпустила из рук кофеварку. Та с печальным звоном упала на пол и чудом не разбилась, зато из нее хлынула бурая кофейная вода и брызнула на ноги.
– Оставь этот кофе, – прошептал в ухо Майкл.
– Ты же хотел...
– Пить ночью кофе вредно, а я искал предлог, чтобы остаться.
– Я предложила тебе это изначально.
– Если бы ты знала, какие причины я придумывал, чтобы оказаться здесь.
– Тебе не нужно было ничего придумывать. Я не буду спрашивать тебя об этих причинах.
– Я сам буду себя о них спрашивать.
– Майкл, ты иногда бываешь таким нудным... – Никита с силой разжала его руки и повернулась к нему лицом. Ее обдало таким желанным и родным теплом любимого человека, что девушка потеряла дар речи. Она приникла к нему всем телом, обвила за шею и прижалась губами к его губам. Минут через пять, когда они оторвались друг от друга, чтобы набрать в легкие воздуха, она добавила: – Но, в принципе, несмотря ни на что, с тобой не соскучишься.
Страница 1 2 3 4 5 6 7
ПОДЕЛИТЬСЯ ВПЕЧАТЛЕНИЯМИ МОЖНО: http://www.teleserial.com/index.php?showtopic=3259
