Страница 1 2 3 4 5 6 7 8
Жизнь Никиты круто изменилась с тех пор как в ней появился Майкл. Раньше она жила спокойно, посвящая все свободное время и мысли исключительно себе и своим удовольствиям, а несколько ночных часов вполне можно было пережить и забыть. Теперь она не могла думать о себе. Все ее мысли целиком и полностью занял Майкл. Что бы она ни делала, образ Майкла все время был перед ее глазами. Она снова и снова вспоминала пьянящий восторг от прикосновения его губ, от тепла его руки на ее спине... Это было больно и сладко одновременно – совершенно непривычные для нее ощущения.
Любое утро начиналось для нее с поднятия жалюзей и распахивания окна настежь. Весенний воздух врывался в комнату, заполнял ее легкие, кружил голову и сводил с ума.
– Майкл... Майкл... – шептала она одними губами, призывая его подойти к окну. И он всегда подходил...
– Спрыгивай с подоконника, сладкая. Я хочу вымыть это окно, – Вальтер мягко, но настойчиво потянул ее за руку, прерывая свидание через улицу на уровне третьего этажа. Никита недовольно на него посмотрела, но послушно спрыгнула на пол.
– Вальтер, как ты думаешь, для меня все потеряно в плане... личной жизни? – она приземлилась на по-утреннему взъерошенную постель.
– Ну что ты выдумываешь? У каждого человека есть личная жизнь.
– Ты не понимаешь? Я имею в виду, мужчину может интересовать во мне что-то кроме внешности и умения доставить им удовольствие?
– Меня явно привлекает в тебе что-то другое. Или ты так не считаешь?
– Ты – загадка для меня, Вальтер. Ты полное исключение из всех правил. Ты каким-то образом умудряешься работать дворецким в борделе и при этом оставаться абсолютно невинным.
– Открою тебе секрет, – Вальтер подошел к ней и приблизил губы к ее уху. – Не такой уж я невинный.
– Давай, давай, рассказывай. Называешь меня сладенькой, делаешь вид, что строишь глазки, а на самом деле все это даже не заигрывания.
– А тебе так уж хочется, чтобы я щипал тебя при встрече?
– Меня интересует твой ответ на мой первый вопрос.
– Все будет так, как тебе захочется, милая. Я считаю, что ты вполне заслуживаешь личного счастья. Вопрос только в том, с кем ты хочешь быть счастливой и хочет ли того же этот человек. Ты знаешь, о чем он думает, о чем мечтает? Насколько я могу судить, Майкл – чудесный молодой человек, но ты так мало знаешь о нем... Присмотрись к нему получше, поговори, задай прямой вопрос. Если ты будешь тянуть слишком долго, потом будет намного тяжелее вырвать его из своего сердечка.
– Откуда ты знаешь, что я говорю о Майкле? – Никита почувствовала, что щеки ее порозовели от смущения.
– А ты считаешь, что возможно не догадаться?
– И что, все догадываются?
– Я ни с кем на эту тему не разговаривал и надеюсь, что не придется. Будь осторожна с Медлин, конфетка. Она может пресечь твои робкие попытки обрести личную свободу. Думаешь, она ничего не знает о твоих недавних гостях в бассейне?
– Ну и что? Были гости, а дальше что? Мы просто поплавали, поболтали, выпили кофе. Мы втроем были, к тому же.
– Боюсь, что эти подробности ее не интересуют. Пока она молчит, но ты веди себя тихонько, очень осторожно. Кстати, твой принц подает какие-то знаки. Взгляни.
Вальтер отступил от окна, чтобы Никита могла разглядеть Майкла. Он указывал пальцем в пространство за своим плечом, явно давая понять, что был бы рад, если бы она сейчас зашла к нему в гости. Никита с мольбой посмотрела на Вальтера.
– Прикроешь меня?
– Все так серьезно? Нет, ты действительно этого хочешь? Подумай, стоит ли это гнева Медлин.
– А ты считаешь, что гнев Медлин – самое ужасное, что можно на себя накликать?
– Мне интересно ТВОЕ мнение.
– Думаю, что мне все равно. Сейчас мне правда все равно. Я не знаю, что меня ждет, но в данный момент я хочу быть в доме напротив, а не в этой комнате. Майкл живой, настоящий, он навсегда, а не на одну ночь, да и та – за деньги. Может быть, он навсегда и не для меня, но он такой, каким должен быть, такой, каким я его вижу.
– Откуда ты знаешь, что он именно такой?
– А откуда ты знаешь, что солнце горячее?
– Тебе будет больно, сладкая. Мне этого не хочется.
– Вальтер, а с чего ты взял, что я плохо знаю жизнь?
– Ты не плохо знаешь ее, просто я больше тебя прожил. Иногда это играет какое-то значение.
– Короче говоря, ты выгородишь меня перед Медлин?
– Куда же я денусь? – старик развел руками и беспомощно улыбнулся.
Никита быстро натянула на себя джинсы с синей блузкой, накинула на плечи куртку и молнией выскочила из комнаты. Через минуту она уже выстукивала пальцами какой-то ритм о дверь квартиры Майкла. Он открыл ей и несколько секунд молча смотрел на нее. Он был серьезен и задумчив, впрочем, как всегда. Майкл редко улыбался, и это еще больше притягивало Никиту к нему. А что, собственно, ее к нему не притягивало? Это увлечение уже стало напоминать ей наваждение.
– Здравствуй, – тихо сказала она, стараясь не отводить от него взгляд, чтобы он не заподозрил ее в каких-нибудь секретных маневрах.
– Привет. Входи, – он посторонился, впуская ее в квартиру. – Я обещал показать тебе картины.
– Правда. Хорошо, что ты не забыл.
Они вошли в комнату, и Никита замерла на пороге. Она не считала себя большим экспертом в живописи, но знала о ней немного больше, чем скорее всего думал Майкл. Она увидела перед собой настоящие шедевры. По крайней мере, несколько из них, по ее мнению, претендовали на гран-при любой выставки. Сочетание красок, образы и сюжеты захватывали, мастерство автора приводило в восторг. Портреты, пейзажи, абстрактная живопись... Майкл пробовал себя в разных жанрах и ко всему находил свой собственный подход.
Никита медленно опустилась на стул у двери и уронила на пол свою куртку.
– Майкл... Ты... Ты хотя бы представляешь, что ты делаешь? – наконец выдавила она.
– О чем ты? – он смотрел на свои детища, слегка наклонив голову и, наверное, представлял внутреннюю реакцию Никиты. Он явно не предполагал такого взрыва эмоций.
– Ты сидишь в этой конуре, а твое место в шикарных салонах. Твои картины должны висеть в галереях, а не ждать, когда ты расставишь их на этом диване так, чтобы свет на них падал более-менее правильно.
– Ты так думаешь? – Майкл недоверчиво посмотрел на нее.
Никита только рукой махнула. Она почувствовала, что ее глаза становятся влажными от слез. Откуда такая несправедливость? Ей доводилось видеть огромное количество посредственных картин, выставленных в лучших галереях, а эти полотна продаются в дешевых лавочках за гроши, на которые талантливый художник не имеет возможности прокормиться.
– Нет, тебе правда нравится?
Майкл стоял совсем близко и внимательно смотрел на нее. Никита не отвечала и продолжала смотреть на картины. Вдруг эмоции переполнили ее и плеснулись через край. Она резко развернулась и в ярком порыве прижалась к Майклу всем телом. Она не знала, как выразить то, что она чувствовала в этот момент, и ее подсознание и инстинкты решили эту проблему за нее. Долго копившееся желание дало о себе знать. Никита нашла губы Майкла, коснулась губами уголка его рта и оказалась полностью в его власти. Если в первый момент Майкл от неожиданности замер, то когда почувствовал ее поцелуй, его тело ответило ей со всей страстью. У Никиты перехватило дыхание, когда его сильные руки обвили ее тоненькую талию. Она вдруг поняла, что все ее навыки в подобного рода делах забылись. Как будто все начиналось с нуля. Она, как девочка-подросток, смущалась, робела, но жаждала и терзалась любопытством. Она изучала тело любимого поцелуями, стараясь не пропустить ни миллиметра, лишая себя возможности оторваться от него или вообще мыслить.
Она знала, что проще всего обидеть ее в тот момент можно было удивлением. Если бы Майкл хоть на сотую долю секунды посмотрел на нее удивленно, она взяла бы себя в руки и... просто ушла. Она забыла о том, что несколько минут назад при мысли о Майкле все время осаживала себя тем, что он слишком чист для нее. Она забыла о том, что ее место не в этой квартире, а в доме напротив под бдительным надзором Медлин. Она забыла обо всем, просто теряясь в объятиях Майкла и упиваясь той неописуемой нежностью, которой он неожиданно одарил ее.
Сознание возвращалось к ней какими-то рывками. Она видела и ощущала только Майкла, а все остальное накатывалось проблесками: только что она стояла посреди комнаты, обвивая плечи желанного мужчины, а вот уже оказалась на диване, терзаемая мыслью о том, что могла бы додуматься не надевать такие узкие джинсы... Все остальное – только Майкл... Он просто пульсировал в ее сознании, вытесняя оттуда все остальное.
Когда они оба были на вершине блаженства, Никита вдруг подумала о том, что не испытывала ничего подобного много лет, и расплакалась. Майкл поначалу принял это за слезы удовольствия, но потом что-то понял и покрепче прижал ее к себе...
– Майкл... – прошептала Никита, когда начала понемногу выходить из состояния сладчайшей неги. – А где Биркофф?
– Не знаю, – лениво улыбнулся он, поплотнее укутывая в одеяло ее разгоряченное тело. – Наверное, пристроился с мольбертом где-нибудь в парке. Он любит там работать.
– То есть, он может придти? – она приподнялась на локте, испуганно глядя на Майкла.
– Может. Но не придет. Во всяком случае, не раньше ужина. Это не его время. Если хочешь, я закрою дверь на задвижку, – он ласково провел ладонью по ее плечу и уложил обратно, продолжая поглаживать нежную бархатную кожу. Никита доверчиво положила голову к нему на грудь.
– Не нужно закрывать. Он же останется на улице.
– Это будет куда лучше, чем его неожиданный визит.
– Нет, останься, – Никита крепко схватила его за руку. Она вдруг почувствовала панический страх: если он сейчас встанет, она потеряет его. Майкл послушно остался с ней.
–Никита... – прошептал он прямо ей в ухо, и от удовольствия мурашки осыпали все ее тело. – Я люблю тебя...
Она подняла голову и испуганно посмотрела на него, стараясь понять, серьезны его слова или же он сказал это просто в порыве вдохновения. Он смотрел на нее внимательно и открыто. Он говорил именно то, что думал. Сердце защемило, и она опять заплакала, уткнувшись лицом в плечо Майкла. Он прижал к себе ее белокурую головку и погладил по волосам, утешая.
– Не плачь, не плачь, моя хорошая... Знаешь, мне так хочется, чтобы ты всегда была так близко, чтобы я мог обнимать тебя и говорить с тобой о чем угодно.
– Например? – Никите удалось совладать со своими эмоциями и остановить слезы.
– Например, о тебе. Почему тебя так растрогали мои картины?
– Потому что они чудесные. Ты так тонко все чувствуешь, как будто каждое событие оставляет след в твоей душе, как... как от стального лезвия.
– Откуда ты знаешь?
– Я это вижу в твоих картинах. Это же ясно. И я не понимаю тех людей, которые этого не видят.
– Ты разбираешься в живописи?
– Почти нет. Очень плохо. Мой отец хорошо разбирался, я от него чего-то набралась, наверное. Не знаю, не задумывалась над этим.
– Твой отец? Кем был твой отец?
– Вообще-то ученым. Я говорю о нем в прошедшем времени, потому что не знаю, где он сейчас и чем занимается. Я не виделась с ним лет семь и ничего о нем не слышала, – она тихонько хихикнула, наблюдая за его реакцией. – Думаю, что ты меньше всего ожидал от меня такого ответа.
– Действительно, не ожидал, – он постарался улыбнуться, но был для этого слишком ошеломлен. – А если я спрошу тебя, почему ты отказалась от прежней жизни, ты не скажешь мне правду? Я понимаю, что это стандартный вопрос... И лучше я не услышу ответ на него вообще, чем он будет таким же стандартным, как и вопрос.
– Глупый, – Никита улыбнулась и, ласкаясь, потерлась лицом о его волосы. – Зачем мне тебя обманывать? Да, меня спрашивают об этом, и я рассказываю о бедной больной маме, которая живет в глубинке, воспитывая пятерых ребятишек. Она не знает, что я делаю в Париже, а я потихоньку коплю деньги на лекарства для нее. Но это жизнь Жозефины, а ты знаешь меня как Никиту. Правда же? Я бы и не подумала тебя обмануть, тем более что тем, другим людям, и не нужна правда. Они просто считают, что выслушиванием подобного нытья благодарят меня за отлично проведенное время.
– Никита, – Майкл взял ее за плечи и заставил посмотреть ему в глаза, он выглядел расстроенным и растерянным, – я и в мыслях не имел благодарить тебя таким образом... Я благодарен тебе, да, но скорее за то, что ты есть, чем за то, что ты доставила мне удовольствие. И я больше всего боюсь, что ты можешь так обо мне подумать.
– Ты считаешь, что я могу так о тебе думать после того как ты сказал, что любишь меня? Я так понимаю... это был не пустой звук?
Майкл прижал ее к себе и поцеловал в теплую макушку. Его глаза стали влажными, но Никита не могла этого видеть.
– Нет, не пустой, – ответил он наконец. – Я сказал это более осмысленно, чем все, что я наговорил кроме этого.
– У моего отца есть еще одна семья, – сказала Никита, задумчиво глядя через его плечо на их разбросанную по полу одежду, но не видя ее. – Он ушел от моей матери к другой женщине, и у них родились другие дети. Кажется, двое. И где моя мать, я тоже не знаю. Я ушла из дома несколько лет назад и не потому, что меня там унижали или насиловали, нет... Я не знаю, как объяснить тебе причину. Наверное, я родилась не в то время, не в том месте и не у тех родителей. Я всегда была бунтаркой и меня не устраивало мое тихое существование. Я хотела самоутвердиться, причем не так, как другие. Мне было все равно, чем я буду отличаться от остальных, главное было просто отличаться и иметь успех. У меня получилось. Ты понимаешь, я смогла сделать это...
– Но ты могла бы стать телеведущей, актрисой, моделью, в конце концов, – тихо сказал Майкл, все еще обнимая ее так, чтобы она не могла видеть его лица. – Я не хочу осуждать тебя, просто пытаюсь понять все это.
– Я и сама не знаю. Я прошла курсы моделей, но уже под крылышком Медлин. Мы все их прошли. Была еще уйма других курсов – массаж, например. А актриса или модель... Майкл, ты веришь в то, что они в своей жизни мало занимаются моим бизнесом?
– Не все.
– Не пугай меня. Когда ты говоришь что-то подобное, я опять возвращаюсь к мысли, что для меня ты слишком непорочный. Ты даже веришь в чистоту и невинность этого мира.
– Я слишком далек от непорочности на самом деле. Даже не знаю, почему тебе так кажется, – Майкл отпустил ее, и она удобно устроила голову на его груди, любуясь его глазами и играя прядью его волос.
– Потому что сравниваю тебя с собой. Разве не понятно?
– Но я далеко не изнеженный мальчик из аристократического рода. И у меня были взлеты и падения лицом в грязь.
– Я лицом в грязь не падала, – недовольно возразила Никита.
– Значит, тебе повезло. Медлин – богатая и известная в определенных кругах женщина, она имеет возможность заботиться о вас и о том, чтобы к вам относились прилично. Но ведь могло сложиться иначе.
– Майкл! – возмутилась девушка, отстраняясь. – Ты все время затрагиваешь эту тему. Она так тебя мучает?
– Извини меня, – он протянул к ней руку, но она села на диване, обхватив руками колени, и поплотнее завернулась в одеяло.
– Неужели со мной больше не о чем поговорить, кроме как о моей работе?
– Мне неприятна эта тема, – признался Майкл.
– Ну вот и забудь ее. Расскажи мне о себе, о своих картинах.
Майкл молча встал с дивана, прошествовал через комнату, открыл форточку и закурил, глядя в весеннее подернутое прозрачной дымкой небо.
– Поосторожнее, – Никита вдруг заулыбалась. – Не стой в таком виде у окна. Учти, что в доме напротив хорошо разбираются в обнаженных мужчинах. На тебя могут положить глаз. Что я буду делать?
– Ты ревнивая? – Майкл улыбнулся, не оборачиваясь, но Никита поняла, что он расслабился, по его приопустившимся плечам.
– Ты знаешь не ревнивых женщин?
– Я не променяю тебя ни на кого, – он все еще не смотрел на нее. – И я просто не отпущу тебя отсюда. Теперь ты будешь со мной.
– Ты согласился бы на это? – Никита была не совсем удивлена, она была поражена его словами. Она просто не ожидала, что Майкл так скоро попытается взять бразды правления в свои руки. Она не знала, радоваться или огорчаться этому, потому что просто не была готова к такому повороту событий.
– Согласился бы? – теперь он отвернулся от окна и удивленно уставился на нее. – Согласиться или нет – твое дело. Пока я предлагаю тебе это... Даже не предлагаю, а настаиваю.
– Настаиваешь? С какой стати? – она взвинтилась, так как не привыкла, чтобы ею помыкали. Использовать ее тело – да, это бывало, но управлять ею – нет уж, увольте.
– Никита! – он понял, что обидел ее брошенной в сердцах фразой, стремительно подошел к дивану и присел перед ней, обхватив руками ее босые ступни. – Прости, я выразился слишком резко. Я не настаиваю, а просто хочу этого.
– Почему же ты не спросил, чего хочу я? Неужели ты подумал, что я томлюсь в клетке и только жду того, чтобы меня спас такой прекрасный принц, как ты?
Никита вырвалась из его рук и встала с дивана, пытаясь найти свои джинсы в ворохе наспех сброшенной одежды на полу. Она кусала губу, с трудом сдерживая слезы и коря себя за то, что не может сейчас утихомирить ненужную гордыню и броситься на шею любимому. Она не хотела в его глазах выглядеть так же низко, как выглядела сейчас в своих.
– Я знаю, что ты этого не ждала. Я просто уверен в этом. Знаешь, во всем есть своя прелесть, – Майкл обнял ее сзади, стараясь успокоить. Никита вырвалась из его объятий и принялась натягивать джинсы.
– Я всю жизнь слышу от мужчин только "я хочу", Майкл. И мой отец был таким же. В нашем доме все делалось только так, как хотел он. Я понимаю, что это вполне нормальное положение вещей в любой семье, но я терпеть этого не могу! Да, я проститутка, да, мужчины помыкают мною как хотят. Но я знаю, что в любой момент могу отказаться от любого из них, потому что не связывала себя никакими обещаниями. А ты решил, что можешь диктовать мне свои условия после единственного постельного эпизода? Напрасно, Майкл! Никита всегда делает только то, чего ей хочется.
– А как ты отнесешься к тому, если я сейчас скажу тебе, что когда ты уйдешь, отправлюсь к другой женщине?
– Ты можешь делать все, что тебе вздумается.
Она схватила со стула свою куртку, резко перекинув ее через свое плечо, и с мольберта слетел чистый холст, которым, как оказалось, Майкл просто прикрыл недописанную картину. На миг девушка остановилась, пораженная увиденным. С холста смотрела она сама... Она увидела не красочные разводы и очертания, она увидела все те любовь, вдохновение и чистоту, которые Майкл отдавал этой картине. Ей в который раз захотелось обернуться и осыпать его поцелуями восторга и нежности, но она этого не сделала, потому что слишком много чувств переполнило ее в тот миг, а она не хотела, чтобы Майкл в который раз за этот день видел ее слезы. Она просто заставила себя отвести взгляд от картины и стремительно выскочила за дверь.
Вечером опять явился Пол. Медлин сама предупредила Никиту об этом. Пришлось потрудиться над своим обликом, потому что веки все еще были слегка припухшими от слез, пролитых в шелковую наволочку большой подушки. Она потеряла Майкла. Нет на свете мужчины, который согласился бы пойти на первый шаг по отношению к ней после такого выбрыка. А она была виновата перед ним, очень виновата. Но упрямство не позволяло ей пусть даже мысленно поблагодарить Майкла за то, что он полюбил ее такой, какой она была, за то, что не упрекнул ее за это. Ей хотелось верить в то, что любой ее выбор мог быть оправдан уже тем, что был ее собственным.
Никита думала об этом, стараясь не просто вяло реагировать на ласки Пола, а взять ситуацию в свои руки, чтобы с треском не провалить все действо. Она даже делала попытки соблазнительно улыбаться ему и применяла некоторые экзотические приемы, которых обычно старалась избегать.
– Вас не хлещут плетками за то, что во время работы с клиентом вы думаете о ком-то другом, Жозефина? – спросил наконец Пол, откинувшись на подушки и закурив.
– Что-то было не так? – она оперлась на локоть и провела пальцем по его груди.
– Я сказал бы, не так, как обычно.
– И вам хочется, чтобы меня отхлестали за это? Вы недовольны или вам просто нравится на это смотреть?
– Ни то, ни другое. Я просто пытаюсь понять, почему вы назвали меня чужим именем.
– Чужим именем? – Никита смутилась и убрала от него руку. – Наверное, это просто издержки моей профессии. Простите, Пол.
– Не проси прощения. Я не скажу об этом Медлин. Ответь мне лучше на один вопрос: что ты решила со Штатами?
– Что я решила? – Никита с трудом сдержалась, чтобы не скривиться. Опять вспомнились ощущения испытанные той промозглой ночью, когда она без сил оказалась на пороге мансарды Майкла. – Я никуда не поеду. Я же сказала об этом однажды.
– У тебя все еще есть время подумать, Жозефина. Это две недели, пока я готовлю выставку. Потом я уеду.
– Выставку? – она вдруг забыла о Штатах и о своем возмущении. – Расскажите мне о ней.
– Тебя это интересует? Это художественная галерея, где будут собраны работы разных художников. Своеобразное открытие для ценителей.
– А как... как вы отбираете работы для выставок?
– Ты меня удивляешь. Их смотрят специалисты, например, я сам смотрю. Если человек талантлив, это видно сразу, с первого взгляда на его картины.
– И любой художник может подойти к вам и показать свои работы?
– Намекаешь на кого-то конкретного, что ли? – Пол усмехнулся. – наверное, не любой. Но в творческих кругах все друг друга знают и знают, чего можно ожидать от каждого отдельного творца. Так что... сама понимаешь, выбираю я не людей с улицы, а художников, которые как-то себя проявили.
– А что нужно сделать, чтобы организовать собственную выставку и привлечь людей?
– Нужно обратиться в одну из известных галерей. Все проще простого на самом деле.
– Но чтобы договориться с владельцем галереи, нужно иметь много денег?
– Естественно, моя дорогая. Деньги нужны. Но это того стоит, потому что если человек назвался художником, то он и должен зарабатывать себе на хлеб именно этим. Выставка – это вложенные деньги, признание – полученные. Нужно, чтобы второе окупало первое, тогда художник будет преуспевать. Для этого нужен талант.
– И начальный капитал?
– Да. Начальный капитал нужен для всего. Теперь объясни мне, зачем тебе это нужно. Ты рисуешь?
– Нет. Один мой знакомый. Он очень талантлив, но с капиталом у него не сложилось.
– Ты хочешь помочь ему организовать выставку?
– Я как-то не думала об этом до нашего разговора с вами. Он... он непревзойденный мастер, честное слово.
– Я верю тебе. Но чего ты хочешь от меня?
– Может быть... вы посмотрите его картины?
Никита произнесла это очень быстро и отвела глаза. Она понимала, что хочет от Пола слишком многого. Он с любопытством посмотрел на нее и криво усмехнулся.
– И чего ради? Зачем мне это? Я знаю достаточно талантливых художников, чтобы безбедно существовать и ничего больше не хотеть от жизни. Не думаешь ли ты, что я сделаю это только из-за моего к тебе хорошего отношения?
– Но что я могу предложить вам? – растерялась девушка. – Деньги? Сколько? Думаю, что мне хватит средств для участия в выставке
– Деньги – не первое, что мне хотелось бы получить от тебя. Подумай хорошо, Жозефина. Подумай.
Он встал с кровати и принялся одеваться. Никита была совсем растеряна. Он настолько хочет, чтобы она полетела с ним в Штаты? Ему на самом деле так уж это нужно или он хочет заставить ее сделать это теперь уже из принципа? Неужели он считает, что она согласится на это только ради выставки? Нет уж, найдутся и другие способы. Главное то, что теперь у нее есть идея, а как осуществить ее – другой вопрос.
– В конце концов, при твоем большом желании твой знакомый художник мог бы участвовать в выставке без всякого начального капитала, если он действительно настолько талантлив, – заметил Пол, немного помолчав. – В любом случае для владельца галереи это будет выигрыш. Но ты сама понимаешь, я занятой человек, мне некогда рассматривать чьи-то картины без большой заинтересованности. Заинтересуй меня.
– Я уже сказала, что его картины произвели бы на вас впечатление. Как еще я могу заинтересовать вас? – Никита чувствовала сильное волнение, и на ее виске запульсировала горячая жилка. Она понимала, что разговор ни к чему не приводит, но просто замолчать было не в ее стиле.
– Я непонятно объяснил? – Пол наклонился над ней, и она почувствовала тонкий аромат дорогого парфюма от его рубашки. – Взвесь все хорошенько и реши, насколько важно для тебя участие твоего знакомого в этой выставке. А потом скажешь мне, чем ты можешь ради этого пожертвовать.
– Зачем мне жертвовать? В конце концов, ваша галерея – не единственная в Париже. Я просто поинтересовалась, как все происходит.
– Твой приятель должен хорошо об этом знать, раз он художник. Почему же ты не спросила об этом у него?
– Не догадалась. Теперь я кое-что знаю об организации выставок. Спасибо.
– Не думаю только, что ты узнала что-нибудь новое.
– Тем не менее, я кое в чем убедилась.
– Убедилась? – Пол рассмеялся. – Знаешь, моя дорогая, везде и всюду все происходит именно так, через женщин. Это старо, как мир, и не я придумал такой подход.
– Я не поеду ни в какие Штаты, – насупилась Никита.
– Решать тебе, – Пол приподнял ее лицо за подбородок так, чтобы она посмотрела ему в глаза. – Решать тебе.
С этими словами он вышел за дверь спальни, а Никита с головой зарылась под одеяло. У нее не было сил бороться с мерзостью, оплетшей всю ее снаружи и изнутри. Майкла она обидела, Пол обидел ее... И что делать дальше? Найти галерею, в которой можно будет разместить картины Майкла? Ну а дальше? Все оплатить и пригласить его? Он разорвет эти картины на ее голове. Нет уж, без его согласия нельзя ничего делать. А как спросить? Он все равно разорвет картины на ее голове. Замкнутый круг. А оставить все как есть нельзя, потому что таким образом мир лишается гениального художника. И почему? Только потому что у него нет средств на выставку? Как же глупо устроено все в этом самом лишенном гения мире...
Страница 1 2 3 4 5 6 7 8
ПОДЕЛИТЬСЯ ВПЕЧАТЛЕНИЯМИ МОЖНО: http://www.teleserial.com/index.php?showtopic=9109
